Официальный сайт писателя Бориса Николаевича Сергуненкова

Роза из снега и мороза

Роза и снега

 

Как Петр место для столицы искал        

Однажды Петр верхом на коне искал место для новой столицы. Кругом топь, болота.    

Идет конь по болоту, негде ему четырьмя ногами опереться. Станет передними ногами на твердое место, задние ноги увязнут. Упрется задними ногами о землю, передние тонут.    

Притомился Петр, да и конь приустал.    

Решил Петр домой возвращаться.    

Только коня повернул, стал конь задними ногами на твердую землю, передними о край неба уперся. Стоит крепко, не шелохнется.    

Видит Петр, прочна под ним опора.    

Говорит:   

— Быть здесь городу!

Слез с коня, колышек для памяти вбил.

Пришли люди, стали дома строить, мосты возводить, улицы прокла­дывать.    

Скоро выросла новая столица.    

Потом скульптор Фальконе увековечил этот момент для потомства. Стоит конь, задними ногами о земную твердь опирается, передними о небесную. Сидит Петр на коне, место новой столице указывает.               

 

Арка Новой Голландии

Е. Александровой                

Когда построил арку Новой Голландии, решили поднять ее на такую высоту, чтобы сквозь арку могли входить и выходить любые парусные корабли и яхты, не задевая ее верхушками своих мачт.    

И когда, построив, увидели, что сделали хорошо, и что любые корабли и яхты свободно проходят сквозь арку, подумали: а почему бы не решиться на большее? Почему бы не построить ее еще выше, до неба, чтобы под аркой свободно проходили не только самые высо­кие корабли и яхты, но и солнце, и луна и гуляющие по небу звезды? Надо же и им дать возможность свободно входить и выходить из го­рода?    

И тогда подняли арку еще выше, и она уже была такой высоты, что под ней свободно проходили не только парусные корабли и яхты, но и солнце, и луна, и все ночные светила.    

Правда, поднять арку до неба, на самую высокую высоту все-таки не смогли, несколько кирпичей не хватило. И когда наступало лето, солнце, луна и звезды, поднимаясь в самый зенит, уже не мог­ли свободно пройти под аркой, а останавливались перед ней, ожидая, когда кончится день, и они смогут опуститься ниже.    

Дни от этого становились длиннее, а ночи короче.    

Так появились в городе белые ночи.                                               

 

Решетка Летнего сада 

Когда поставили знаменитую решетку Летнего са­да, слух о ее красоте разнесся по всему миру. Немцы, французы, англичане — иностранцы со всех концов земли — приезжали поглазеть на нее, как на восьмое чудо света. Особенно много восторгов было у англичан.   

Приплывут они на своих кораблях, войдут в Неву, бросят якорь напротив Летнего сада и любуются узора­ми решетки. Стонам и ахам нет конца.   

Красота решетки так сильно действовала на них, что они не могли ни есть, ни пить, смотрели на решетку и от изнеможения умирали.   

Умерших от лицезрения решетки англичан было так много, что пришлось открыть в городе новое кладбище, где и хоронили несчастных.  

Так появилось Немецкое кладбище. А назвали его Немецким потому, что в ту пору всех иностранцев, в том числе и англичан, звали немцами.                              

 

Три дуба 

Жила женщина.  Был у нее сын. А муж бросил ее одну с ребенком и уехал далеко. Не слал он ни писем, ни телеграмм. Да женщина и са­ма не хотела о нем ничего знать, вычеркнула из своего сердца.   

Пока ребенок был маленький, он спокойно рос без отца и считал, что так и должно быть, что все малень­кие дети живут, как он, с матерью, без отца. Он радо­вался утру, солнцу, облакам, бегал по траве, играл в мяч, и не было счастливей ребенка на свете.   

Но когда он немножко подрос, то увидел, что у дру­гих детей кроме матерей есть отцы, и однажды он при­шел к матери и спросил у нее:   

— Мама, а кто мой отец?   

Мать, чтобы не тревожить сердце сына, не стала го­ворить ему правду об отце, она хотела, чтобы ребенок любил своего отца и гордился им. Во дворе стоял могу­чий дуб. Ни ветры, ни бури не могли сломить его. И мать сказала, что дуб — отец мальчика. Она сказала это в шутку, но сын принял все всерьез.   

Он пришел к дубу и сказал:   

— Здравствуй, отец.

И дуб, шелестя своими зелеными листьями, ответил мальчику:   

— Здравствуй, сынок.   

Прощаясь с дубом, мальчик сказал:   

—  До свидания, отец.    

И дуб ответил:   

— До свидания, сынок.   

С этого дня мальчик приходил к дубу каждый день и рассказывал ему о своих делах, удачах и неудачах, де­лился радостью и горем. И дуб слушал мальчика и, ше­лестя своими зелеными листьями, учил его быть смелым, добрым, умным, не бояться врагов, не предавать това­рищей, любить родину и трудиться.   

Мать заметила, что мальчик часто ходит к дубу, и подумала, что такая дружба к добру не приведет. Тогда она сказала ему правду об отце, но мальчик не поверил ей. Он проводил у дуба все свободное время, и его труд­но было дозваться домой.   

Однажды злые люди захотели срубить дуб. Они пришли к дубу с топорами. Мальчик увидел их и сказал:   

— Не рубите дуб. Это мой отец. Срубите лучше меня.   

И мальчик превратился в маленький дубок. Злые люди увидели это, удивились и испугались. Они побро­сали топоры и убежали.   

В этот день мать долго ждала своего мальчика, не дождалась и пошла его искать. Она подошла к дубу, увидела рядом с дубом небольшой дубок и поняла, что это ее сын превратился в дерево. Бедная женщина, по­теряв единственного сына, так затосковала, что не зна­ла, что ей теперь делать — жить дальше или покончить с собой. Она перестала есть и пить, плакала и говорила, что это она во всем виновата. И она стала жить любовью к этим двум дубам. Однажды она увидела, как к дубам подошли злые люди и захотели их рубить. Она сказала людям:

— Не рубите дубы. Это мой муж и сын. Срубите луч­ше меня. — И превратилась в дуб. С тех пор и стоят на опушке три дуба. Приходят от­дыхать под их кроны люди, играют дети. И нет вокруг места красивей, чем это.                                              

 

Часовых дел мастер 

Работал на Невском проспекте часовых дел мас­тер. Каких только часов не было у него! Были у него часы, которые ходили слева направо (как ходят обыкновенно все часы), были и такие, ко­торые ходили справа налево, то есть наоборот. Были часы, которые всегда стояли на одном месте, и, что самое удивительное, что и они всегда показывали точное время (шесть часов пять минут!), не опаздывая и не убегая — секунда в секунду, минута в минуту, час в час. Придут к мастеру, спросят:   

— Сколько на ваших?   

Он посмотрит и скажет:   

— Шесть часов пять минут.   

Сверятся со своими часами, и у них шесть часов пять минут. Опять придут, и опять и у них, и у мастера одно время.   

Однажды пришел к мастеру один человек и принес починить часы с кукушкой. Мастер вынул кукушку из часов, а на место кукушки посадил воробья, который в это время пролетал мимо окна. Теперь часы стали не с кукушкой, а с воробьем и не куковали, а чвирикали. Хозяин часов обиделся: кукушка ему нравилась боль­ше. Но мастер строго на него посмотрел и сказал:   

— Не хочешь воробья — посажу ворону!   

Просыпаться по утрам с карканьем вороны человек не хотел и с благодарностью удалился.   

Были у часовщика часы, которые заводились каж­дую минуту, и люди не ели и не спали, а только и дела­ли, что крутили заводное колесико. А были часы, кото­рые заводились всего один раз. И потом они уже шли бесконечно. И их невозможно было остановить, даже ес­ли очень хотелось. Бывало, разберут эти часы, вынут ко­лесики, а часы без колесиков идут: тик-так, тик-так.   

Были у мастера часы с боем, с музыкой, с человече­ской речью. Одни часы мычали, как корова, другие блеяли, как овца, третьи мяукали, как кошка.   

Однажды к мастеру пришел пес Полкан купить себе часы.   

— Вам какие? — спросил его часовщик.   

— Такие, каких нет ни у кого на свете, — важно от­ветил пес Полкан (он был известный оригинал и мод­ник).   

Мастер сделал ему так, как тот хотел. Часы эти бы­ли сделаны из пука соломы, слюны паука, кривого гвоз­дя, двух рваных сапог, головки лука и пуговицы. Пес повесил часы на стену и с этих пор день проводил стро­го по графику: вставал, завтракал, обедал, ужинал, два раза гулял и ровно в девять часов вечера ложился спать.   

Сам часовщик часов не имел, а держал вместо них живого петуха. Петух кукарекал на весь Невский. Ког­да мастер шел в гости, чтобы не засидеться там, он брал петуха с собой под мышку.

 

Бабушка Феня — рукодельница 

Жила бабушка Феня — великая рукодельница. Едва моток шерсти в руки возьмет, а у нее но­сок готов. Едва застучит спицами — пожалуйте варежку!                     

Обвязала бабушка Феня всех соседей по квартире, стала обвязывать соседей по лестнице. Обвя­зала соседей по лестнице, принялась обвязывать соседей по дому. С домом покончила, взялась за улицу.   

Кто по улице ни пройдет, у всех бабушки Фени по­дарок. Идет девочка — на ней красная шапочка. Идет мальчик — на нем синий шарф. Бежит собака — вся ук­рыта вязаной попонкой. Куст сирени и тот бабушка Фе­ня не обошла, связала ему теплую рубашку на зиму.   

Однажды отправляли пароход на Северный полюс. Бабушка Феня и тут постаралась, одела вязаньем всю команду, от матроса до боцмана и капитана. Даже на пароходную трубу колпак связала, чтобы она не слиш­ком мерзла на холоде.   

Собрались люди в порт проводить пароход. Отговори­ли прощальные речи, отмахали платочками. Скрылся па­роход в тумане.   

Вытерла бабушка Феня слезы и говорит:   

— Жаль, не успела я связать шапку для Северного полюса, было бы тогда и ему тепло.

 

Чудесный вяз 

Когда-то в каждом дворе города росли деревья. Но со временем их спилили: большой дуб мешал построить гараж для машины, толстая липа за­гораживала свет в окне, а клен рос посреди тро­туара и мешал ходить. Только во дворе одного дома остался огромный вяз. Никто не помнил, кто и когда его посадил, так он был стар. Ветки вяза поднимались высоко в небо, а толстый ствол не могли обхватить шесть человек. Весной вяз по­крывался зелеными листьями, а осенью желтел и осы­пался.   

Он тоже мешал строить гараж и загораживал свет, но жители дома любили вяз и не давали его спилить.   

В этом доме жила одна женщина. Ее сын ушел слу­жить в армию. Женщина долго не получала от сына пи­сем и очень скучала.   

Однажды, дело было осенью, женщина смотрела в окно на вяз. С вяза падали желтые листья. Женщина подумала: «Если сейчас от вяза оторвется лист, а я за­гадаю желание, пока он упадет на землю, то желание мое обязательно исполнится». И когда от дерева отор­вался лист и стал падать на землю, она подумала, что завтра утром получит от сына письмо.   

Так и случилось. На следующее утро женщина от­крыла почтовый ящик и нашла в нем письмо от сына.   

Вскоре об этой истории узнал весь дом, и каждый захотел попробовать, а не случится ли и с ним такое, не исполнит ли вяз и его желание?   

И что же? Вяз выполнял все желания, которые были загаданы, пока падал оторвавшийся лист. Одна девочка получила в школе пятерку по математике, о которой мечтала. Мальчику на день рождения мама подарила собаку, старуха наконец-то нашла свои очки, которые искала три дня; к старику пришел водопроводчик и по­чинил водопроводный кран; поэт написал стихи, которые напечатали в газете; музыкант занял на конкурсе первое место; астроном нашел на небе новую звезду, девушка помирилась с любимым  парнем, с которым поссорилась; морской капитан отлично сходил в  очередной рейс в Америку и  вернулся домой; а жилец из квартиры три­дцать два купил счастливый лотерейный билет, на кото­рый выпал выигрыш легковой машины.   

Вот какой это был чудесный вяз!

                                            

Поэт и заходящее солнце 

В одном доме жил поэт. Комната его находилась на самом последнем этаже. Отсюда был пре­красный вид: поле, дальний лес, а на самом го­ризонте заходящее солнце.          

Каждый день поэт смотрел на закат, на захо­дящее солнце, и душа его при этом, непонятно отчего, волновалась. Поэту очень хотелось стать птицей и поле­теть туда, куда опускалось солнце.   

Однажды он так сильно этого захотел, что превра­тился в птицу и скоро очутился на том месте, куда опу­скалось солнце.   

И что же он увидел? Он увидел тот же пейзаж, что открывался ему каждый день из окна его комнаты: по­ле, лес и на горизонте уходящее солнце.   

Поэт глядел на солнце, и ему опять хотелось туда, куда садилось солнце. И он опять превратился в птицу и скоро туда долетел. И там он увидел то же, что видел раньше: поле, лес и уходящее на горизонте солнце. Так он летал еще раз и еще, и все время он видел ту же картину, пока он не сказал себе: «Хватит». И он больше не полетел за уходящим солнцем, хотя душа его все так же волновалась.   

А что же он там хотел увидеть: прекрасную девушку, волшебное дерево, букет роз?

                

Сфинксы и мальчик Петя 

На набережной Невы возле Академии художеств стоят каменные сфинксы.           

Известно, что у себя в Африке сфинксы, эти ненасытные чудовища, загадывали людям за­гадки, и если те не могли их отгадать, тут же пожирали несчастных.

Однажды, дело было совсем недавно, отгадать загад­ки пришел первоклассник Петя Иванов.   

— Если ты не отгадаешь нашу загадку, мы тебя съедим, — сказал один сфинкс.   

Другой сфинкс сказал:   

— Отгадай, мальчик Петя, что будет: рассыпался го­рох на тысячу дорог?   

Мальчик Петя не испугался и тут же ответил:   

— Это будет звездное небо.   

— Хорошо, — сказали   сфинксы. — А   что будет: два кольца, два конца, а посредине гвоздик?   

— Ножницы, — не задумываясь, ответил мальчик Петя.   

— Прекрасно, — сказали   сфинксы. — Теперь   скажи нам, что будет: маленькая собачка не лает, не кусает и в дом не пускает?   

— Замок, — ответил мальчик Петя.   

— А что будет: еду, еду — следу нету, режу, режу — крови нету?   

— Лодка в реке.   

Сфинксы загадывали мальчику Пете загадки весь день, и не было такой загадки, на которую он бы не от­ветил. Наконец измученные сфинксы перебрали все за­гадки, которые знали.   

— А теперь я загадаю вам загадку, а вы ее отгадай­те, — сказал мальчик Петя. — А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, кто остался на трубе?   

Сфинксы задумались. И не смогли ничего ответить.   

Говорят, они думают над этой загадкой по сей день.

 

Песня любви 

Жил один трубач. Была у трубача труба, и никто не мог играть на трубе лучше, чем он. Все люди хвалили игру трубача, говорили, что он самый прекрасный трубач на свете. Игра тру­бача не нравилась только одному человеку — самому трубачу.  

 — Нет, — говорил трубач, когда восхищенные слу­шатели начинали хвалить его игру. —  Это еще не игра. Я играю скверно. Но я должен научиться играть хо­рошо.   

Целыми днями трубач занимался только одним де­лом — брал трубу, раскладывал ноты и учился играть. Он не смотрел кино, не ходил в театр, не знакомился с девушками, он играл на трубе, и с каждым днем зву­ки его трубы становились сладостнее и приятнее. Рань­ше, когда трубач был совсем молодым, соседи одобряли такое ревностное отношение трубача к игре. Они хвали­ли его за старательность и одержимость, а многие де­вушки мечтали познакомиться с трубачом и выйти за не­го замуж. И это понятно, потому что, какой девушке не хочется выйти замуж за молодого, талантливого музы­канта, который играет лучше всех трубачей на свете. Какой девушке не хочется, чтобы ее любимый каждое утро играл бы на трубе самые сладкие песни любви, ведь прекрасная музыка пусть даже исполненная на трубе, — это всегда песня любви.   

Но трубач избегал встреч с девушками и говорил им:   

— Я не могу жениться на вас, потому что я еще не научился играть песню любви.   

После таких слов иные девушки посчитали, что тру­бач слишком горд и разборчив и ждет такую девушку, какой вообще нет на свете, потому что они были краси­вые девушки и знали себе цену, а другие решили, что трубач просто сошел с ума.

Шли годы, девушки от трубача отвернулись и гово­рили:   

— Несчастный, он бы мог жениться на каждой из нас и был бы счастливейшим человеком, но он отказался от нас и теперь обречен век жить со своей противной тру­бой.   

А музыкант играл на своей трубе, играл и никак не мог научиться играть сладкую песню любви.   

И вот однажды, когда он, как всегда, играл на тру­бе, он вдруг так прекрасно на ней заиграл, что из его трубы зазвучала сладкая песня любви. Никогда до это­го и никогда после ни один трубач мира не смог сыграть песню любви лучше, чем этот трубач. Песня вышла на свет тихо, и вместе с ней, с этой песней, вылетела из тру­бы девушка. Она была очень красивая, но такая малень­кая, с наперсток, и для того, чтобы ее разглядеть, нуж­но было смотреть в увеличительное стекло. Музыкант играл песню любви, а девушка росла на его глазах. Вна­чале она стала ростом со спичечный коробок, затем с ножку стула, затем дотянулась до стола и продолжала расти выше и выше, а музыкант играл и играл. И когда девушка доросла до нормального роста и стала такой, какой обычно бывают красивые девушки, музыкант кон­чил играть.   

— Здравствуй, моя любимая, — сказал музыкант и протянул руки к девушке.  

— Здравствуй, мой любимый, —  ответила девушка и бросилась к музыканту на грудь.   

С этих пор каждое утро музыкант играл девушке на трубе песню любви. Девушка слушала его, а вместе с ней слушали эту песню и радовались другие люди, по­тому что трубач играл свою песню громко, да если бы он играл ее и тихо, все равно люди услышали бы его пес­ню, потому что любовную песню невозможно утаить.   

Трубач и девушка жили счастливо и умерли в один день.

 

Бронзовый лев 

Однажды вечером один укротитель зверей возвра­щался из цирка домой. На набережной кто-то толкнул его под руку. Укротитель оглянулся и увидел на постаменте бронзового льва.           

— Что тебе? — спросил укротитель брон­зового льва.    

— Что же получается, — ответил бронзовый лев, — живые львы выступают в цирке, им почет и слава. А нам век стоять на набережной под снегом и дождем?    

— Да что вы, бронзовые львы, умеете делать? —  спросил удивленный укротитель зверей.    

— Бронзовые львы умеют все, — сказал лев. — Возь­ми меня в цирк и увидишь, на что я способен.    

Укротитель подумал и взял льва в цирк. И не по­жалел.    

Чего только не вытворял на арене цирка этот лев! Он послушно прыгал через кольцо, ходил по канату, стоял на передних лапах, жонглировал тарелками, глотал шпаги, изрыгал из пасти огонь, летал на трапеции, катался на велосипеде. Он, в самом деле, мог делать всё, и в скором времени стал любимцем публики. 

Слух о необыкновенном артисте разнесся по всему городу. В цирк билеты достать стало невозможно. Каж­дый мечтал поглядеть на удивительного артиста.    

Бронзовый лев с утра до позднего вечера был занят на представлениях и не имел ни единой минутки посто­ять на своем постаменте. Кому же было его заменить, чтобы главный хранитель бронзовых львов города не об­наружил пропажу?   

Пришлось вместо бронзового льва, который высту­пал в цирке, отправить на постамент живого.   

Но главного хранителя бронзовых львов обмануть было не так-то просто. Он сразу заподозрил неладное. Желая проверить, тот ли лев сидит на постаменте и не подсунули ли ему какого другого, он стал пальцем колу­пать льву бок, морду и даже тыкать его в глаз, а потом, не удовлетворившись проверкой, побежал домой за мо­лотком и зубилом.   

Пока главный хранитель колупал льва пальцем, лев терпел и стоял не шелохнувшись, не выдавая себя. Не то чтобы ему было больно, а неприятно и щекотно. Но когда главный хранитель побежал за молотком и зуби­лом, лев забеспокоился и не знал, что ему делать: терпеть дальше или убежать?   

Хорошо, что к этому времени кончился спектакль, прибежал бронзовый лев и заменил живого.    

Так все обошлось благополучно.   

И сейчас, когда, гуляя по утрам, вы вдруг встретите на постаменте бронзового льва, не торопитесь думать: вот, мол, стоит бронзовый лев и ничего не умеет делать. Может быть, это и есть тот самый лев, который так бли­стательно выступал в цирке.

                                          

Мальчик и птица                                      

Е. Рудиной 

Жил один мальчик. Однажды он пошел в лес. В лесу было много птиц. Птицы сидели на ветках деревьев и пели.                                  

Мальчик смотрел на птиц, слушал их, и ему очень нравились птичьи песни. Он зашел в глубь леса. Тут он увидел самую красивую птицу. Песня у птицы была лучше, чем у других птиц, такой песни мальчик еще не слышал. Ему очень захотелось поймать птицу и отнести к себе домой. Мальчик подкрался к ней, и когда птица опять запела, он поймал ее и сжал в кулаке. Птица испугалась, затрепетала и от страха окаменела.     

Мальчик, увидев в руке окаменевшую птицу, очень огорчился. Он не хотел, чтобы она умерла, он хотел, чтобы птица жила. Он чувствовал себя виноватым в ее гибели. В слезах он прибежал домой.     

— Что с тобой случилось? — спросила его мать.     

— Я убил птицу, — сказал мальчик. — Но я не хотел этого делать. — И он снова горько заплакал.     

Мать стала утешать сына и сказала ему, что птицу можно оживить, если согреть своим теплом. Была ночь, и она уложила сына в постель. Мальчик взял в ладони окаменевшую птицу и грел ее своим дыханием, пока не уснул.     

Проснулся он на рассвете от пения птицы. Он погля­дел вокруг себя, но окаменевшей птицы не увидел. Вставало солнце. С речки дул свежий ветерок. Мальчик под­бежал к открытому окну и увидел свою птицу. Живая, она сидела на ветке дерева и пела. Мальчик слушал ее песню, и эта песня была самой прекрасной из всех, что слышал мальчик в своей жизни.

 

Старик и ночь 

Жил старик. Всю жизнь он проработал на за­воде, а по старости лет ушел на пенсию. Годы у него были большие, а здоровье слабое. Старик не мог трудиться ни в полную силу, ни вполсилы, а сидеть без дела он не желал. Он помогал старухе по дому, чинил перегоревшие утюги у соседей и все равно свободного времени ему было девать некуда.

Ночью, когда все в доме, да и в городе ложились спать, старик, не зажигая огня, садился у окна и смотрел во тьму. Пробегали по небу облака, шумел листьями старый вяз, густела синяя темнота ночи. Старику каза­лось, что он не просто сидит у окна, а делает важную работу: сторожит ночь, слушает шум вяза, смотрит на пролетающие облака. Он думал, что ночь, если ее не сторожить, уйдет, вяз умолкнет навсегда, а облака в обиде, что на них никто не смотрит, начнут обходить го­род стороной.   

Конечно, старику так только казалось. На самом де­ле все было иначе. Ночь не уходила потому, что на дво­ре на скамейке сидела молодая влюбленная парочка, и ночь своей темнотой скрывала их от любопытных глаз. Не каждому же хочется обниматься при людях! Листья вяза шумели потому, что напротив старика, в другом доме, жил мальчик, и вяз своим шумом укачивал его, усыплял. Белые облака бежали по небу через весь го­род, чтобы не скучно было запоздавшему прохожему возвращаться домой.   

Но может быть, и это было неправда. И ночь прихо­дила и потому, что ее охранял старик, и чтобы скрыть от любопытных глаз влюбленных; листья вяза шумели и потому, что их слушал старик и маленький мальчик во сне, а облака бежали по небу и потому, что на них смотрели старик и запоздавший прохожий?   

Скорей всего, так оно и было.

                                

Ученый и волшебная птица 

Один ученый из Института птицеловства, налов­чившись ловить разных птиц, захотел поймать волшебную птицу.          

Он собрал себя в дорогу, взял мешок, чтобы положить туда птицу, и отправился в лес. Вышел он утром бодрый и свежий, шел, насвистывая песенку и веря в свой успех. Еще бы, многих птиц он уже переловил, поймает и эту, — так думал ученый.

Но, набродившись по лесу день, другой, третий, на­ходившись неделю, месяц, он приустал, приуныл. И цель уже не казалась ему такой близкой, и сомнения, пойма­ет ли он волшебную птицу, к нему приходили.   

Но он продолжал свои поиски.    

Вскоре у него износились ботинки, и он шел по ко­лючей траве босиком, раздирая ноги в кровь. Износи­лась одежда, и тело его прикрывали рваные лохмотья. Кончились продукты, и он питался ягодами и корнями трав. Наконец, не стало соли и спичек, а каждый, кто ходит по лесу, знает, как трудно быть в лесу без соли и спичек.   

Разные звери попадались ему в лесу. Он встречал львов и тигров, на него нападали волки, и кусали змеи. Он мок и мерз под дождем и изнывал от жары и жажды. Несколько раз он был при смерти, и только упорство и чудо его спасали.   

Наконец он обошел весь лес, но волшебной птицы не нашел. И тогда он повернул обратно.   

Другой на его месте очень бы огорчился, что не свер­шилось задуманное, что не поймал волшебной птицы. Но наш ученый был веселым человеком и не унывал. Он сказал себе: «Пусть я не нашел волшебную птицу, но я обошел весь лес. Я видел разных зверей, мерз и голодал. Я умирал, но остался жив. А это тоже кое-что значит. Жизнь можно прожить и не поймав волшебную птицу».   

Он вернулся домой, в институт, и повесил пустой мешок на гвоздь.   

Одна лаборантка ученого, думая, что он принес в мешке какую-нибудь птицу, по обыкновению взяла ме­шок и развязала его. И увидела в мешке волшебную птицу.   

Сама ли волшебная птица, пожалев напрасные труды ученого, залетела к нему в мешок, когда он этого не видел, или кто положил ее туда, неизвестно. Только когда женщина, увидав волшебную птицу, вскрикнула и уронила мешок, птица выпорхнула из него и улетела. Прибежавший на крик ученый был так поражен, уви­дев улетающую волшебную птицу, что не успел ни рук развести, ни птицу поймать, ни слова сказать.   

Этой бы истории, конечно, никто не поверил: мало ли болтают на свете всякого. Но, по счастью, во дворе института стояли в это утро две женщины-дворничихи, убирая мусор. Они-то и увидели, как из раскрытого ок­на вылетела волшебная птица и пропала в небе. О чем клятвенно засвидетельствовали другим.   

Мы лишь подтверждаем их свидетельство.

 

Лебеди Летнего сада 

Однажды  дирекция  Летнего сада  выпустила  в пруд двух лебедей.          

Лебеди мягко скользили по гладкой воде, круто изгибали длинные шеи, плавно перебира­ли лапами. Они были так ослепительно белы, так несравненно величественны, так невыразимо пре­красны, что посетители сада, глазея на них и поражен­ные их красотой, тут же падали в обморок и лежали неподвижно на зеленой траве час-другой. Для приведе­ния несчастных в чувство дирекции сада приходилось то и дело звонить по телефону и вызывать «скорую по­мощь».   

Правда, некоторые хитрецы, чтобы уменьшить убий­ственное впечатление, пытались глядеть на лебедей, щуря один, а то и оба глаза, а иные приносили с собой черные очки, в которых и солнца-то было не разгля­деть, — в надежде глянуть на лебедей в спасительное стекло. Но лебеди и этих разили наповал. Охам и ахам не было конца. В толпе запротестовали: не лучше ли во избежание несчастных случаев убрать лебедей? Ди­рекция хотела внять этому голосу и, чтобы не подвер­гать людей риску, убрать лебедей. Но тогда возмути­лись другие посетители. Они заявили, что готовы тер­петь всякие муки, лишь бы лицезреть это чудо.   

Долго гадали, как выйти из щекотливого положе­ния. С одной стороны, не хотелось подвергать людей опасности, с другой — не хотелось лишать людей кра­соты.   

Наконец после долгих колебаний и споров пришли к решению: в пруд вместе с лебедями выпустить уток. Утки, как и лебеди, были тоже хороши, особенно селез­ни с их зеленоватыми перьями на голове. Они мягко плавали по воде, деловито чистили перышки, перебира­ли лапами в воде, но красота их была не такой неотра­зимой, как у лебедей. Посетители сада начинали гля­деть на уток, а, привыкнув к ним, постепенно вполглаза, в глаз, а то и во все два безболезненно смотрели на плавающих лебедей.   

Все были довольны и рады.

                                                                       

Конь Мотылек                                                   

А. Тюрину 

Как-то реставрировали Нарвские ворота на пло­щади Стачек. Художник-реставратор Паша, счищая с медных коней патину, взял да и по­щекотал шутки ради у одного коня брюхо. Изве­стно, что щекотки не любят даже медные кони. Конь по кличке Мотылек спрыгнул по деревянным ле­сам вниз и ускакал по проспекту Стачек в сторону Автова за город.   

Бедный художник-реставратор Паша побежал за ко­нем с криком «Стой!», но — куда там! — конь Мотылек так припустил по асфальту, что через пять минут его, как говорится, и след простыл.   

Первым делом, конечно, конь Мотылек прискакал на большой луг. Он с радостью бросился нюхать цветы и травы и даже есть их. Потом он валялся и катался по земле, и это тоже было прекрасно. Он купался в речке и пил воду из ручья. Скакал по полям и лугам, обгоняя ветер. И грива, и хвост его развевались.   

Старый конюх дядя Вася посчитал его за приблудшего соседского коня, запряг в телегу и возил на нем из леса дрова. И конь Мотылек весь день работал в охотку, а вечером был отпущен на волю.   

Деревенские ребятишки вместе с другими конями по­гнали его в ночное. Они разожгли на берегу речки ко­стер и рассказывали друг другу разные смешные и страшные истории.    

Конь Мотылек стоял от них невдалеке, слушал шо­рох ночных трав, кваканье лягушек в болоте и с непри­вычки косился по сторонам и вздрагивал.   

Почуяв чужака, кони сначала не хотели принимать его в свой табун, но потом, обнюхав, приняли.   

Только к утру усталый художник-реставратор Паша нашел коня Мотылька у речки. Он подманил его гор­бушкой хлеба с солью, припасенной заранее, поймал и за узду привел в город.   

Конь Мотылек снова стал неподвижно стоять с дру­гими конями наверху Нарвских ворот.   

Нет-нет и вспомнит он один счастливо прожитый день за городом.

 

Мальчик и Леший 

Когда-то на этом месте был лес, а город был да­леко. Но город рос и скоро добрался до леса — и люди не заметили, как от леса остался малень­кий сквер с тремя деревьями, который со всех сторон теснили большие дома.   

В сквере жил леший. Трудно ему жилось в послед­нее время. Ночью, когда город спал, было еще тихо, но днем гудели машины, воняло бензином, дымили трубы.  Но не это огорчало лешего. Ему не с кем было играть, а он был весельчак и любил поиграть.  

  Люди, которые проходили через сквер, были слишком деловиты и заняты работой, им было не до леше­го. Только однажды леший посмеялся от души, когда умудрился заблудить старушку среди трех деревьев да подшутить над одним поэтом, привидевшись ему в летний вечер.    

Как-то молодая мама привела в сквер мальчика, а сама ушла. Леший увидел мальчика и подошел к нему.    

— Где ты живешь? — спросил его мальчик.    

— Здесь. А ты?    

— Я в доме напротив. Давай играть, — предложил мальчик Лешему.    

— Давай, — согласился Леший.    

И они стали играть. Как весело им было и как быстро пробежало время! Вернулась мама и забрала с собой малыша. Но с этих пор Леший подружился с мальчиком, и мальчик тянулся к Лешему, и когда он прихо­дил в сквер, то они тут же принимались играть.    

Однажды мальчик увидел, что Леший грустный, и спросил его:    

— Отчего ты такой грустный?    

— Мне с тобой очень хорошо, — сказал Леший, — но скоро я с тобой расстанусь.

— Мы не расстанемся с тобой никогда, — сказал мальчик.    

— В городе мало деревьев, а без деревьев я не смо­гу жить, — сказал Леший.    

— Скоро я стану большим и посажу много деревьев.    

— Ты добрый мальчик, — сказал Леший.    

На следующий день мальчик прибежал в сквер поиграть с Лешим и увидел, что сквера нет. На земле валялись спиленные деревья. Землю заливали асфальтом. Мальчик звал Лешего. Но никто ему не ответил.

 

Буксир и Кутузовская набережная 

Плавал на Неве буксир. Таскал за собой тяже­лые баржи с досками, песком, кирпичом и прочим грузом.           

Однажды стоял буксир с баржой у стен Кутузовской набережной, напротив Летнего сада, в ожидании, когда в полночь разведут мосты и можно будет идти в Финский залив.   

И вот наступила полночь, на Неве развели мосты, и буксир отправился в путь.   

Матрос с баржи, заболтавшись с девушкой, которая в это время гуляла по набережной, забыл отдать швар­товы, и буксир вместе с баржей потянул к Финскому за­ливу и Кутузовскую набережную.   

За Кутузовской набережной последовали Летний сад с Фонтанкой и Лебяжьей канавкой, Марсово поле, Са­довая и Литейный проспект, за Литейным проспек­том — Невский проспект и весь левый берег Невы, за левым берегом — правый и сама Нева, за Невой — го­род с окрестностями и Финским заливом.   

Всю ночь тянул буксир свой груз к Финскому зали­ву, а Финский залив в это время тянулся в хвосте за буксиром.   

Нетрудно догадаться, сколько бы времени длился этот путь, если бы капитан, чуя неладное, не выглянул из капитанской рубки и не увидел, что произошло.   

Был он человеком спокойным и рассудительным, ка­кими обыкновенно бывают все капитаны, и он приказал команде немедленно возвращаться обратно.   

Буксир развернулся и повел обратно баржу, а за ней город и все остальное: правый и левый берега Не­вы с Невой, Невский и Литейный проспекты, Садовую улицу, Марсово поле, Фонтанку, Лебяжью канавку, Летний сад и Кутузовскую набережную.

Тут только капитан отругал матроса, который как ни в чем не бывало продолжал болтать с девушкой, приказал отдать швартовы и двинулся снова в Финский залив.

 

Жора с парохода 

Жил один моряк. Звали его Жора. Однажды плавал он по морям, бродил по океанам, на­конец, надышавшись соленым ветром, через много дней прибыл в родной город.            

Надел Жора клеши двухметровой шири­ны, свежую тельняшку, одолжил у приятеля фуражку с «капустой» (своя улетела в шторм в море), сунул в рот трубку и двинулся по трапу на берег. Девушки, как увидели Жору, тут же попадали в об­морок, а те, что успели прийти в себя, спрашивают:   

— Откуда взялся такой красавец?   

И им отвечают:   

— Это Жора с парохода.   

Городские хулиганы от страха забились в самую глухую подворотню и, здраво рассудив, что к чему, тут же гурьбой побежали в милицию каяться в грехах и за­верять, что с этих минут они становятся на честный путь. Только один какой-то балбес с недосыпу высунул­ся было из-за угла, но Жора посмотрел на него ласково и сказал:

— Не балуй!   

И хулигана как ветром сдуло.   

Зашел Жора в магазин, говорит:   

— Взвесьте мне конфет.   

— Вам сколько? — спрашивают   продавцы.   

— Все, сколько есть.   

Отвесили Жоре мешок конфет.   

Собрал Жора в сквере бабушек, дедушек, детей, со­бак. Собакам по одной конфете дает, бабушкам и де­душкам по две, а детям столько, сколько хотят.   

Спрашивают друг у друга люди:   

— Кто это такой добряк?   

А им отвечают:   

— Это Жора с парохода.   

Раздал Жора конфеты, на пароход собрался. Прово­жают его бабушки, дедушки, дети, собаки.   

Взошел Жора на пароход, кланяется:   

— До свидания, люди добрые.   

Машут Жоре:   

— Приезжайте к нам еще.   

Уплыл пароход, скрылся за горизонтом, только ды­мок от Жориной трубки остался.     

День проходит, дымок не улетает, второй день про­ходит, дымок не рассасывается, третий день миновал, дымок на месте.   

Спрашивают люди:   

— Кто это дымок на небе оставил?   

Отвечают им:   

— Это Жора с парохода.   

Говорят, что дымок этот не улетает до сих пор.

 

Пушка и королева 

Каждый день ровно в двенадцать часов, извещая о наступлении полудня, со старой крепости стре­ляет пушка.          

Традиция родилась давно, и жители города привыкли к ежедневному грохоту пушки, сверя­ют с выстрелом свои часы. Особенно влюбленные, кото­рые торопятся на свидание. Ведь известно, что опоздать на свидание, все равно что его потерять.   

Совсем другое дело приезжие. Услышав грохот пуш­ки, они от неожиданности вздрагивают, пугаются, а ожидая выстрела, руками затыкают уши.   

Однажды в город с визитом приехала королева. А всем известно, что королевы, эти изнеженные создания, не выносят не только пушечных выстрелов, но и просто­го хлопка в ладоши. От страха они падают в обморок и лежат в обмороке день, два, а то и целую неделю.   

Как тут быть? Отменить выстрел? Но тогда постра­дают влюбленные: не сверив свои часы, они опоздают на свидание. Стрелять? Но тогда в обморок упадет ко­ролева и произойдет международный скандал.   

Долго ломали голову и, наконец, нашли выход.   

Был в свите у королевы министр, который умел очень громко чихать. Когда он чихал, люди, идущие по противоположной стороне улицы, оглядывались и гово­рили: «Будьте здоровы, министр!»   

Вот и решили ровно в двенадцать часов пополудни поднести к носу министра понюшку табака, чтобы тот чихнул и своим чихом заглушил пушечный выстрел.   

Так и случилось. Ровно в двенадцать часов пополуд­ни, ни раньше, ни позже, к носу министра поднесли по­нюшку табака. Министр чихнул: «апч-хи!» И в это время раздался выстрел. Королева обернулась и сказа­ла: «Будьте здоровы, министр!» — и подарила ему свою королевскую улыбку.

Так удалось совершить два важных дела: влюблен­ные сверили свои часы и не опоздали на свидание, а ко­ролева не упала в обморок.

 

Парень, девушка и луна 

Один парень приехал в незнакомый город учить­ся. Друзьями обзавестись он не сумел и, чтобы не скучать одному, влюбился в луну. Благо она каждую ночь появлялась на небе.          

Вечером, после занятий, молодой студент са­дился на краешке скамейки возле общежития и смотрел на луну. Луна была такая красивая, что от нее невоз­можно было отвести глаз.   

В это время в город приехала учиться девушка. Ей тоже было скучно одной, и она выбрала себе в друзья луну. Девушка садилась с другого края скамейки и то­же смотрела на луну.   

Каждую ночь луна совершала свой обычный путь, освещая уснувшие поля, леса, города и деревни. Она слышала далекие вздохи парня, который сидел на ска­мейке и глядел на нее влюбленными глазами, слышала влюбленные вздохи девушки, и думала, как помочь этим несчастным. И придумала.   

Однажды, как обычно, парень и девушка сидели и вздыхали на скамейке. Вдруг парню показалось, что луна опустилась к нему на плечо. Он прижался к луне и обнял ее. И девушке показалось, что луна опустилась ей на плечо. И она обняла луну. Недолго длились эти объятия, но, когда парень и девушка разжали свои ру­ки, они увидели, что обнимали не луну, а друг друга. А луна в это время, выскользнув из их объятий, висела высоко в небе, и ее было не достать.   

Вначале парень и девушка очень огорчились такому обстоятельству, а потом, приглядевшись друг к другу внимательнее и познакомившись поближе, решили, что так будет даже лучше.      

И последующие вечера они уже проводили вдвоем.

 

Водолаз 

Один водолаз много раз опускался на дно моря, поднимал затонувшие буксиры и пароходы, на­ходил клады и якоря. И чем глубже опускался, тем больше видел подводных диковин.          

Однажды приказали ему опуститься на самую глубокую глубину — узнать, есть ли там что или ничего нет. Надели на водолаза водолазный костюм, галоши, привинтили шлем, продули в шланг воздух. Начал водо­лаз погружение.   

Опускался он, опускался и опустился на дно моря. Смотрит и удивляется: куда он попал? Не дно моря пе­ред ним, а суша. Светит над сушей солнце, ходят люди, бегают кошки, летают бабочки. Только странно все тут, не как на земле. Солнце светит, а не греет. Люди лежат, а идут. Видят, а не знают кого. Слышат, а не пони­мают. Бежит кошка, передняя половина кошачья, а зад­няя — человечья. Идет по улице прохожий, говорит: «Здравствуйте», а ему отвечают: «Прощай». Хотел он по тротуару пройти, а его на улицу спихивают, хотел пиро­жок купить, а ему корову дают. Бабочки летают на лу­гу величиной со слона.   

Спрашивает водолаз у людей:        

— Опустился ли я на самую глубокую глубину, ко­нец ли это глубине или дальше еще что-нибудь есть?   

Отвечают ему люди:  

— Нет. Это не самая глубокая глубина. Есть у нас море. Там самая глубокая глубина. Привели водолаза к морю. Опустился он в море. И опять диву дивится: перед ним не дно моря, а суша. И над этой сушей висит солнце. Ходят люди, бегают кошки, летают бабочки. Только солнце не светит, а гре­ет; люди идут, а лежат; знают, кто перед ними, а не видят; понимают, а не слышат. Кошка бежит, передняя половина человечья, а задняя — кошачья. Идет по улице прохожий, говорит: «Прощай», а ему отвечают: «Здрав­ствуй». Хотел он по улице пройти, а его на тротуар за­гоняют. Хотел корову купить, а ему пирожок дают. А слоны ходят величиной с бабочку.   

И опять спрашивает людей водолаз:   

— Не это ли есть самая глубокая глубина?   

Ему отвечают:   

— Нет, самая глубокая глубина лежит в море.   

Опустился водолаз на дно морское. А как опустил­ся, попал к себе домой. Помогли друзья выбраться водолазу из воды, открутили шлем, сняли костюм.   

— Ну, — спрашивают, —  что же там есть на самой глубокой глубине?  

Рассказал им водолаз про все, что видел. Не пове­рили водолазу друзья. А жаль, потому что говорил он им чистую правду.

 

Корова и скрипка 

Жила одна корова. Однажды, гуляя по улицам города, она от нечего делать зашла в музы­кальный магазин. Каких только музыкальных инструментов не было тут: блестели золотом трубы и тромбоны, сверкали басы, звенел, на­тянутый желтой шкурой, барабан! В магазине шла бой­кая торговля. Покупатели, а это были в основном юно­ши и девушки, покупали гитары и трубы, саксофоны и барабаны, кларнеты и барабанные палочки. И никто не покупал скрипку, которая сиротливо лежала в витрине магазина.   

Корове стало жалко скрипку, и она купила ее. Она принесла скрипку домой и решила научиться на ней играть. Но это было не так просто. Игра на скрипке не давалась корове. Но, как говорят, упорство и труд все перетрут. Корова играла на скрипке каждый день по не­скольку часов, и постепенно к ней приходило умение. Сначала она играла гаммы, потом простенькие пьески, а потом и настоящую серьезную музыку. Она так наловчилась играть на скрипке, что не было музыкаль­ного сочинения, которого она не могла бы сыграть. При­чем звук ее скрипки был таким нежным, таким чистым и певучим, что, слушая его, хотелось почему-то пла­кать.   

Однажды мимо дома, где жила корова, проходил музыкант. Он услышал игру коровы и подумал: «Этого скрипача я никогда не слышал. Надо непременно зайти к нему и познакомиться».   

Он зашел и увидел, что на скрипке играет корова.

— Вам надо обязательно дать концерт, — сказал он корове и повел ее в филармонию, где у него был зна­комый директор.   

Директор филармонии прослушал корову и тут же вывесил по городу объявление о том, что через неделю в зале филармонии будет играть на скрипке корова.   

Жители города, читая афишу, не верили написанно­му, никто никогда не встречал, чтобы корова играла на скрипке. Они думали, что это в шутку кто-то написал афишу. Но, видя, что афиши не убирают, поспешили в кассу и купили билеты посмотреть, а главное, послу­шать это чудо.   

В день концерта зал филармонии был переполнен. Корова вышла на сцену, поклонилась, как положено в таких случаях, и стала играть на скрипке.   

В зале наступила тишина. Люди слушали музыку, которую играла корова, и многие плакали и платочком вытирали глаза.   

Наконец корова кончила играть. В зале творилось неописуемое. Люди кричали, хлопали в ладоши, требуя повторить номер, а одна рыжая девушка преподнесла корове большой букет роз.   

Такого успеха ни до, ни после не знал ни один му­зыкант.

 

Потерянный зонтик 

У одного старика был чудесный зонтик. Куда бы он ни пошел с ним, тот вечно терялся. Пойдет старик в магазин — зонтик потеряется в мага­зине. Придет на почту — зонтик исчезнет на почте. Отправится старик посидеть на скамейке в саду — зонтик пропадет в саду.   

Но конечно, это было не главной особенностью зон­тика. Мало ли у кого и какие теряются зонтики! Главной особенностью чудесного зонтика была его способ­ность возвращаться обратно к своему хозяину.   

Потеряет старик свой зонтик в магазине, а на сле­дующий день найдет на том же месте. Исчезнет зонтик на почте, а через некоторое время вернется к старику в саду на скамейке.   

Однажды старик отправился к своему внуку в гости. Когда он сел в трамвай, зонтик был с ним, но, когда старик вышел из трамвая, зонтика уже не оказалось.   

Трамвай ушел, догонять его было поздно, и опеча­ленный старик отправился без зонтика к внуку.   

Каково же было его удивление, когда свой зонтик он увидел в доме внука на вешалке!

                           

Катя, я люблю тебя! 

На одном берету реки жил парень. Звали его Иван. А на другом берегу реки жила девушка. Звали ее Катя. Иван полюбил Катю. Однажды утром он вышел на берег реки и прокричал:           

— Катя, я люблю тебя!  

 Голос у Ивана был громкий, да к тому же он очень старался, чтобы до Кати дошли его слова, поэтому «Катя, я люблю тебя!» разнеслось по всей реке. Вечером, когда Ивану показалось, что до Кати дошли его слова и пора приступать к решительным действиям, он опять вышел на берег и прокричал:   

— Приезжай ко мне и выходи замуж!   

Высказав все, что Иван считал нужным, он пришел в избу, лег на лавку и заснул сном человека, которому назавтра предстоят серьезные дела.   

Утром проснулся Иван, глянул на речку и ужаснул­ся: вся река была заполнена лодками, в каждой лодке сидело по девушке, и каждую девушку звали Катей. А всех их, вместе с той девушкой, которой Иван кричал: «Катя, я люблю тебя!» — было двадцать. Каждая Катя подошла к Ивану и сказала:   

— Ты меня звал. Я приехала. Я согласна выйти за тебя замуж.    

Конечно, Иван стал объяснять девушкам, что он не может жениться на всех Катях, что он любит одну-единственную, вот эту, он звал ее, а остальные его не поняли и могут возвращаться обратно, но девушки слушать его не хотели. Каждая уверяла, что именно ее звал Иван.   

Выручила Катя, та единственная девушка, которую полюбил Иван и которой кричал с берега реки: «Катя, я люблю тебя!»   

— Не печалься, — сказала она Ивану, — а вы, девуш­ки, не расстраивайтесь, этой беде помочь нетрудно. Еще я не сказала своего слова.   

Она вышла на берег реки и прокричала во весь го­лос:   

— Ваня, я люблю тебя! Возьми меня замуж!   

Катя кричала так же сильно, как кричал Иван, и хоть голос ее был тише, чем у Ивана, все-таки он был достаточно громким, чтобы разойтись по реке. Через некоторое время на реке появилось множество лодок, в каждой лодке сидел парень, и каждого парня звали Иваном. А вместе с Иваном, стоящим на берегу, которому Катя кричала: «Ваня, я люблю тебя!», — было их ровно двадцать.

Теперь все уладить было проще простого. Каждый Иван выбрал себе Катю, которая пришлась ему по серд­цу, а каждая Катя выбрала Ивана. В тот же день были сыграны свадьбы, и все остались довольны.   

После этой истории Иван, который кричал Кате с бе­рега, больше не ходил на реку и не кричал: «Катя, я люблю тебя!» — а говорил ей это шепотом, боясь, как бы не случилось опять неприятности, и Катя не кричала: «Ваня, я люблю тебя!»   

Вам кажется это правильным? Может быть. А мне жаль. Конечно, о любви можно говорить и тихо, но как хочется иногда прокричать на весь мир:   

— Катя, я люблю тебя!

 

Парикмахер с Литейного проспекта 

На Литейном проспекте работал парикмахер.           

Однажды утром к нему в кресло сел лысый клиент и по рассеянности попросил его по­стричь.           

Парикмахер в это утро тоже был рассеян­ный, он взял в руки ножницы и расческу и принялся стричь несуществующие волосы клиента. Каково же бы­ло удивление, когда все увидели, что от стрижки у лы­сого на голове появляются волосы.   

Обрадованный клиент, оказавшись вновь с волоса­ми, на радостях поцеловал мастера в щеку и тут же выбежал из парикмахерской рассказать родным и зна­комым об этом необыкновенном приключении. А глав­ное, похвастать своими волосами.   

Через десять минут у дверей парикмахерской выро­сла длинная очередь, даже все подходы к парикмахер­ской были забиты толпою лысых, которые хотели немед­ленно попасть на стрижку именно к этому мастеру.   

Пока мастер был рассеян, он продолжал стричь лы­сых клиентов, если они его об этом просили, и у всех у них вырастали волосы.   

На улице образовалась давка. Застопорилось движе­ние. Объявился милиционер и решительным шагом на­правился в парикмахерскую.   

— Что случилось, — спросил он парикмахера, — поче­му непорядок?   

Этот вопрос вывел мастера из рассеянного состояния. Он увидел, что стрижет лысых, и тут же бросил это за­нятие.   

Как ни упрашивали потом лысые клиенты мастера постричь их, он только отмахивался. А когда один раз попробовал, из этого ничего не получилось.   

Очередь разошлась, толпа исчезла.

Но до сих пор нет-нет, да и зайдет в эту парикмахер­скую какой-нибудь лысый смельчак и робко попросит парикмахера сделать ему стрижку в надежде, что у не­го от этого вырастут новые волосы, как они выросли у тех счастливцев.

 

Три песни трубы 

Жил старый музыкант. Всю жизнь он играл на трубе: на свадьбах и на похоронах, на танцах и на концертах. Всюду люди слышали звуки его трубы, радовались или печалились. Но подошли годы, и играть на трубе у музыкан­та уже не было сил. Он вынул трубу из футляра и по­весил на стене, чтобы все время она была на виду. И те­перь труба играла ему песни.   

Три песни сыграла она старику.   

Первую песнь труба сыграла старику, когда друзья собрались торжественно отметить его юбилей. За сто­лом говорились громкие речи, молодые трубачи играли на своих трубах хвалебные песни старому музыканту, старика чествовал сам дирижер и возложил ему на го­лову лавровый венок. Старик смущенно и рассеянно слушал его речи и не слышал их. Он слышал звуки сво­ей трубы, которая пела ему о его молодости и любви, и вспоминал прожитую жизнь. Народу в доме было мно­го, но песню трубы слышал только он один.   

Вторую песнь труба сыграла, когда он, больной не­излечимой болезнью, лежал в постели, и дух его был сломлен этой болезнью, и он, устав от боли, перестал любить жизнь и захотел умереть. И труба сыграла ему песнь, которая подняла ему дух, и он поблагодарил тру­бу за это.   

Третью песнь труба сыграла старому музыканту, ког­да он умер. Но эту песню старик уже не слышал.

 

Бесценная корова 

У гардеробщика ресторана дяди Вани была ко­рова. Дядя Ваня жил в доме на пятом этаже, а корова паслась на крыше. Дядя Ваня наносил на крышу земли, посеял семена. Каждый год на крыше вырастала сочная и вкусная трава. Шме­ли и пчелы вились тут целый день, а у самой трубы при­мостилось гнездо жаворонка. На левом склоне крыши было пастбище, куда дядя Ваня каждое утро выгонял пастись свою корову. На правом склоне — покос. Тут дядя Ваня косил траву и метал на зиму стога.   

Молоко, а особенно сливки у коровы были такими вкусными, что иностранцы приезжали попробовать их специально из-за границы.   

Однажды приехал один американец.   

— Хочу, — говорит, — попробовать знаменитое мо­локо.   

Дали ему молока.   

— Хочу попробовать сливки.   

Попробовал американец сливки.  

 — Это, — говорит, — не корова, а настоящее чудо. Даю за нее миллион.   

— Нет, — отвечает дядя Ваня. — Она у нас не про­дажная. Она нам самим надобна. Она нам помощница.   

Когда наступал вечер и в ресторане был большой наплыв посетителей, корова приходила помочь дяде Ване. Она выставляла вперед два огромных рога, на ко­торые вешали пальто, плащи, шляпы и даже зонтики.

 

Платье на вырост         

У одних родителей был сын. Родители были люди бережливые: чтобы не покупать сыну обновы каждый год и не тратить деньги попусту, они покупали ее всегда чуть больше, на вырост. По­ка мальчик был мал, родители радовались, гля­дя, как прибывает сын в росте и как хитро они сообра­зили покупать одежду в рост. Когда он стал обгонять их, они тоже не очень грустили: мало ли высоких на свете, рассуждали они, лучше высокий, чем маленький. Но когда малец обогнал отца и мать и остальных взрос­лых, и продолжал расти, и вырос таким высоким, что его не было видно с земли, и соседи стали опасаться, как бы от него не случилось какой беды, родители не на шутку испугались и побежали к врачам, умоляя их, что­бы те что-нибудь сделали и прекратили рост ребенка. Но врачи ничего не могли сделать. И когда родители совсем было отчаялись, пришел один старичок и сказал: «Я знаю, как помочь беде». И он посоветовал покупать сыну платье не на вырост, не больше, а меньше. И как только родители стали одевать сына в короткое платье, он тотчас перестал расти вверх и стал расти вниз. А ког­да он уменьшился до таких размеров, что на него уже не оглядывались прохожие, они сшили ему костюм впо­ру. И он уже не рос ни вверх, ни вниз.   

Правда, все равно он был чуточку великоват и на его штаны и рубашку шло тысячу метров ткани, сто пять­десят катушек ниток, пять тысяч пуговиц и вагон про­чего товара.

 

Моряк 

Один моряк в молодости дал слово совершить кругосветное путешествие. Да вот беда — сел он од­нажды в лодку, чтобы переплыть реку, и укача­ло его на волнах. Обнаружилась у него морская болезнь. Не берут его капитаны плавать по мо­рям и океанам. Другому бы унывать. Но не таков был этот моряк. Для него слово — закон. Пошел он по магазинам, накупил карт, морских атласов, глобус, секстант, компас, оборудовал комнату под капитанскую рубку, запасся сухарями и пресной водой, заперся в комнате и в три часа ночи отошел от причала родного порта в море.

Долго плавал моряк по морям и океанам. Наконец, совершив кругосветное путешествие, вернулся в родной город, ровно через пятьдесят лет.  

Встретить отважного моряка пришел весь город. Жен­щины дарили моряку цветы, мальчишки бежали за ним следом и кричали: «Слава отважному моряку!», мужчи­ны почтительно уступали ему дорогу. Все были рады видеть моряка, совершившего столь тяжелый путь; его приглашали на встречи и с жадностью слушали, как он рассказывал о своем необыкновенном путешествии: как боролся он со штормом в Атлантике, как терпел кораб­лекрушение у мыса Горн, как мерз у берегов Антаркти­ды, как дрался с акулами в Индийском океане, как жил в одиночестве на одном из островов Малайского архи­пелага, как был смертельно ранен и пленен диким пле­менем в Южной  Америке, как ухаживала за ним девуш­ка из этого племени и как он влюбился в нее, как на­шел золотой клад на дне моря и как потерял его,— сло­вом, как долог и труден был его путь и как он все-таки одолел его.   

Когда моряк умер, на улице, где он жил, жители го­рода, которые очень уважали и любили славного моря­ка, поставили ему памятник с надписью: «Самому от­важному моряку, равного которому не было на свете».

 

Самый воспитанный кот на свете 

Однажды в милицию в слезах пришла старуха и принесла заявление: «У меня пропал самый бе­лый, самый пушистый и самый воспитанный кот на свете». Начальник милиции майор Петров тут же объявил розыск. Во все концы города разошлись и разъехались патрули, и через два часа в здание милиции были свезены все коты, которые разгу­ливали в это время по городу.                   

И что же? Все они оказались белыми, пушистыми и на удивление хорошо воспитанными.    

Чтобы как-то отличить самого белого, самого пушистого и, главное, самого воспитанного кота и вернуть его хозяйке, под председательством майора Петрова среди котов был проведен конкурс: «Мы самые воспитанные коты».    

Котам предложили есть из своего блюдца, а не лезть в чужое, сидеть смирно, не мяукать, не царапаться, не драться, спать на своей постели.    

Все коты прекрасно справились со своим заданием: они пили молоко только из своего блюдца, сидели смирно, если их об этом просили; не царапались, если их на­чинали гладить по спинке; не орали противными голо­сами, если хотели погулять.    

Был среди них один кот, который портил всю картину. Грязный, ободранный, он лез в чужие блюдца, шипел и мяукал, а дрался с остальными котами так от­чаянно, что от них летели клочья. Этого-то кота, под­хватив подмышку, и принес старушке майор Петров.    

— Получайте, бабушка, своего самого белого, само­го пушистого, самого воспитанного кота, — сказал он и торжественно вручил кота старухе.    

Кот радостно замурлыкал и стал тереться о ногу старухи. Потом он прыгнул на стол, залез лапой в бан­ку со сметаной, разбил старухину кружку и с грязными лапами улегся на чистую постель.   

Старуха, увидев кота, радостно запричитала: «Ах ты мой бедненький, мой славненький, мой ненаглядненький коток!» Она была так рада коту, что забыла поблагода­рить начальника милиции майора Петрова.   

Вы спросите: как же догадался майор Петров, что именно этот кот принадлежит старухе?   

Это осталось его служебной тайной.

                               

Летний сад и Зимняя канавка 

Жил один человек. Справа от него был Летний сад. Слева — Зимняя канавка. Что это было за чудесное местечко!           

Зимой, когда город покрывался снегом, а люди кутались в шубы и шапки, он направ­лялся в Летний сад и гулял там среди зеленых деревьев в одних трусах и майке, слушая пение птиц и загорая на солнце.   

Но вот в город приходило лето. Начиналась жара. Люди изнывали от духоты, тщетно искали прохлады. Что же делал наш герой? Одевшись потеплее, он шел на Зимнюю канавку и катался по ней на коньках и сан­ках.   

— Какой счастливчик! — говорили люди, глядя на него.   

И в самом деле, как ему было не позавидовать!

 

Золотая туфля Золушки 

В театре шел балет «Золушка». Добрую Золушку танцевала злая актриса. Во втором акте актер, игравший Принца, подошел к Золушке и стал мерить ей туфлю.  Как же он удивился, когда увидел, что нога у актрисы стала расти на его глазах и не лезла в золотую туфельку! Бедная актриса и так и эдак старалась всунуть свою ногу в туфельку. Но все напрасно.   

Было тут от чего смутиться. Как играть спектакль дальше? Продолжать или на самой середине пре­рвать?

Хорошо, что актер был молодой, но парень не из робких. Он не растерялся и мигом сообразил: если зо­лотая туфелька не подошла к ноге этой актрисы, то не подойдет ли она к чьей-нибудь другой ноге?    И он стал примерять туфельку всем женщинам, ко­торые были в театре. Женщины с нетерпением мерили туфельку, но ноги их — увы! — оказывались или слиш­ком малы, или слишком велики.

Актер, как был в парике, камзоле, бархатных шта­нах, выбежал на улицу и пытался на улице найти ту, которой бы туфелька подошла. Но одним туфля была мала, а другим велика.

Неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы актер, пробегая мимо одного двора, не увидел во дворе молоденькую девушку, почти девочку. Спрятавшись от чужих глаз в глубину двора, она напевала песенку и танцевала для себя.

Актер подбежал к девушке и попросил примерить туфлю. Девушка примерила туфлю, и золотая туфля пришлась ей впору.

Не говоря ни слова, актер взял девушку за руку и побежал с ней в театр.

Зрители все это время, а его прошло достаточно мно­го, пока актер бегал по улицам города, мирно сидели в театре и ждали. Каждый считал, что он заплатил за би­лет деньги, и не хотел уходить из театра, не досмотрев спектакль до конца, а главное, не узнав, найдет ли на­конец Принц Золушку.   

Когда актер, игравший Принца, вбежал с девушкой на сцену, они стали танцевать вдвоем. А танцевали они очень хорошо, и спектакль продолжался, и был он на­много лучше, чем до этого, и зрители нисколько не оби­делись на вынужденный перерыв. Когда же в конце спектакля опустился занавес, они наградили Принца и Золушку такими аплодисментами, что в зале зазвенели хрустальные люстры.   

Директор театра, довольный тем, что спектакль не сорвался, на радостях подбежал к девушке и тут же предложил ей стать первой солисткой балета. Девушка согласилась. Оказывается, она давно об этом мечтала.   

Все были довольны, кроме злой актрисы. Она убе­жала в свою уборную и от досады рыдала и грозила, что не позволит каким-то неизвестным девчонкам зары­вать ее талант.   

Но на ее угрозы никто не обращал внимания.

 

Жара с морозом 

Один ученый занимался тем, что определял про­гноз погоды на завтра.          

Каждый день он выходил из дома, смотрел на небо, на солнце, на облака, поднимал указа­тельный палец, узнавая, с какой стороны дует ветер, как это делают с незапамятных времен бывалые моряки. Что-то в уме подсчитав, посоображав, подумав, а заодно и почесав для порядка лысину, ученый, нако­нец, безошибочно определял: будет ли тепло или холод­но, пойдет ли дождь или снег.   

Затем ученый брал прогноз погоды, написанный на листке бумаги, и относил на радио, чтобы диктор мог познакомить с ним всех жителей города, и люди, зная, какой будет погода, надевали калоши или тапочки, пла­щи или пальто.   

Был у ученого пес по имени Полкан. Однажды уче­ный пошел относить очередной прогноз погоды и взял с собой на прогулку пса.   

Тот, увидев в руках хозяина бесценный листок, схва­тил его и вмиг проглотил. Что поделать, таков был ужасный нрав этого пса. К тому же пес был молод, быстро рос, и ему все время хотелось есть. Вот он и при­нял прогноз погоды за съестное.   

Бедному диктору радио, который теперь не знал, что ему делать, пришлось читать такое объявление: «Завтра ожидается жара с морозом и солнце с дождем».   

На следующий день жители города не знали, что им надевать. Одни надели шубы и шапки, полагая, что бу­дет холодно, другие — трусы и майки, думая, что будет тепло.   

Выйдя на улицу, те, кто был одет в шубы и шапки, увидев одетых в трусы и майки, бежали домой и наде­вали трусы и майки. А те, кто был одет в трусы и май­ки, увидев одетых в шубы и шапки, надевали шубы и шапки. Получилась ужасная неразбериха. Вместо того чтобы работать, люди только и делали, что переодева­лись то в шубы, то в майки.   

Одна женщина впопыхах, не найдя дома шапки, на­дела себе на голову валенок. А другая, решив, что те­перь это модно, и чтобы перещеголять свою подружку, утвердила на голове не один, а целый десяток валенок. Валенки у нее громоздились на голове один над другим, как огромная заводская труба. Сойти с места женщина не могла, боясь разрушить свое сооружение. Она стояла, не шелохнувшись, с утра до вечера, не приготовив ни завтрака, ни обеда, ни ужина, и ее детям и мужу при­шлось довольствоваться сухим хлебом и водой.   

...Уф! Наконец-то закончился этот ужасный день.

 

Подарок в день рождения 

У одного мальчика был день рождения. Рано ут­ром, когда родители ушли на работу, он сел у окна и стал ждать подарок. Вон во дворе пока­залась собака. Мальчик решил, что собака его подарок, что она прибежит к нему и станет жить у него. Но собака, понюхав по углам, убежала. В пол­день подъехала к дому машина, из нее стали выгружать рояль. Мальчик подумал, что это ему привезли рояль в подарок. Но оказалось, что рояль привезли соседям. К вечеру к мальчику зашел его приятель Миша с ша­ром. И мальчик подумал, что Миша принес ему шар. Но Миша сказал мальчику: «Смотри, какой у меня краси­вый шар!» Мальчик сидел дома, и ему было очень грустно.   

— Неужели у меня не будет сегодня подарка? — в слезах сказал он.   

В это время по небу летело облако. Услышав слова мальчика, облако наклонилось к нему и сказало:  

 — Я прилетело к тебе в подарок.   

Мальчик обрадовался облаку.   

Только поздно вечером вернулись с работы папа и мама. Они принесли мальчику подарки. Мальчик спал в постели, обняв подушку рукой. Ему снился сон, будто он и облако — друзья. И они плывут вдвоем по небу.

        

«Красная стрела» 

Известно, что экспресс «Красная стрела» са­мый точный поезд в мире. Ни разу он не опо­здал ни на секунду, не пришел раньше вре­мени. Следуя рейсом Ленинград — Москва и обратно, он ходит с такой аккуратностью, что по нему сверяют время не только самые точные часы на свете, но и солнце, и луна, и все звезды вселенной.

Однажды задумались: нельзя ли нарушить его точ­ность?   

Для этого мчавшийся поезд стали притормаживать с тем, чтобы заставить его прийти с опозданием.   

И что же? Поезд послушно стал убавлять свой бег, зато быстрее побежали ему навстречу поля и леса, мос­ты и речки, столбы и дома.   

Попробовали наоборот — вести поезд как можно быстрее, чтобы привести его раньше времени.   

И это не получилось. Чем быстрее мчался поезд на­встречу полям и лесам, мостам и речкам, столбам и домам, тем быстрее те убегали от него. Когда же все-таки попытались нагнать беглецов, леса и поля, мосты и реч­ки, столбы и дома развили такую скорость, что еще не­много, и, казалось, они убегут и скроются с глаз на­всегда.   

С тем и отстали.   

И до сих пор, если вы сели в экспресс «Красная стрела» и прибываете в Москву или в Ленинград, може­те не сомневаться в точности прихода поезда и не смот­реть на часы. Он привезет вас в свое время: ни на се­кунду раньше, ни на секунду позже.   

Хотите убедиться? Садитесь и поезжайте!

 

Солнечный луч 

Жил один человек, который хотел как можно больше принести всем добра. Однажды он уви­дел около школы плачущую девочку.            

— Почему ты плачешь? — спросил он ее.            

— Как мне не плакать, — ответила девоч­ка, — всем детям досталась булочка, одной мне нет.   

— Не плачь, — сказал ей человек. — Я помогу твоему горю. Скоро я стану булочником и буду выпекать много булочек, их хватит всем людям.   

И он действительно стал булочником, пек вкусные пирожки и булочки, и их хватало и детям, и взрослым.   

Но как-то шел он по городу и увидел старика. Тот сидел печальный.   

— Отчего ты сидишь печальный? — спросил его че­ловек.   

— Я болен, — ответил ему старик. — И оттого мне горько.   

— Не печалься, — сказал старику человек. — Скоро я стану доктором и вылечу тебя от болезни.   

И он стал доктором и вылечил старика, и тот пове­селел. И он лечил всех больных, и к нему приходили со всего света.   

Потом этот человек стал токарем и делал сильные и послушные машины. Был поэтом и сочинял стихи. Он научился пахать землю, сеять хлеб, водить пароходы, поезда, шить рубашки и штаны, летать в небо и опу­скаться на дно морское.   

Он был банщиком, шофером такси, лесником, пасту­хом, учителем. Он перебрал все профессии, которые есть на свете, и сделал много добра, а ему казалось, что ма­ло. И тогда он превратился в солнечный луч и стал гу­лять по всему свету.   

И теперь, если ты увидишь, как солнечный луч греет весной землю, как живит он поля и леса, поднимая де­ревья и травы, если ты увидишь его на реке, в подвале, зимой в городе или на пляже летом, в деревне на улице или на полу в комнате, если рано утром, пока ты спишь, он нежно прикоснется к твоей щеке и тихо прошепчет: «Вставай!» — знай, что это тот самый человек, который хотел как можно больше принести всем добра.

 

Дворцовый мост 

Однажды Дворцовый мост очень обиделся. Когда, разведенный ночью, он пропускал под собой су­да, один капитан, не рассчитав, задел его слегка кормой своего теплохода. С этого дня мост ре­шил закрыться навсегда и не пропускать под со­бой никакие суда и теплоходы.   

Задумано — сделано. Опустилась разводная часть мо­ста, и, как ни старались механики и слесари ее поднять, она не поднималась.   

Что тут произошло! На Неве с обеих сторон стали скапливаться баржи и теплоходы с грузами и без них. Но разводная часть моста была опущена и никого не пропускала.   

Между тем баржи и теплоходы все прибывали. Их становилось все больше и больше. Их уже стало так много, что для того, чтобы суда могли поместиться на Неве, приходилось их поднимать и ставить друг на дру­га, как ставят ящики или кирпичи. Получалось что-то вроде огромной этажерки или высотного дома. Тепло­ходы и баржи стояли друг на друге в десять, в два­дцать, а то и в пятьдесят этажей. Самые верхние тепло­ходы были так высоко, что из-за облаков их не было видно.  

Моря опустели, океаны осиротели. На них не плава­ли больше ни пароходы, ни теплоходы. Даже паруса яхт и те не белели в морской дали.

Матросы, перестав плавать и ощущать вкус соленого ветра, превращались в обыкновенных сухопутных жите­лей. Вместо того чтобы стоять на палубе и грудью при­нимать на себя десятибалльный шторм, ходили с авось­ками в магазин за колбасой и хлебом. А капитаны, эти морские волки, просолившиеся до костей, сняв свои фу­ражки с «капустой», уже не держали в зубах трубки, не давали команду «полный вперед». Они сидели во дворе в тени деревьев, играли в домино и нянчили вну­ков. Никто уже не носил тельняшек, матросских бушла­тов, бескозырок с ленточками и с якорями. Люди даже не знали, что это такое.   

Это был почти конец света. Дальше так продолжать­ся не могло. Самые мудрые матросы и капитаны собра­лись на совет. Они решили послать капитана теплохода, который слегка задел Дворцовый мост, чтобы он изви­нился перед мостом.  

 Капитан теплохода пришел к мосту и по всем пра­вилам извинился.   

И Дворцовый мост поднял свою разводную часть и пропустил под собой теплоходы и баржи.   

Моря и океаны опять заполнились судами, матросы стали носить тельняшки, ходить в море и возвращаться домой, грудью встречать бури и штормы, капитаны стали носить свои фуражки и командовать: «Полный впе­ред!».   

И это было очень хорошо и кстати.

 

Шляпа, которая говорила «здравствуйте» 

Раньше, в какой парк ни зайдешь, всюду висели на табличках запреты: «С собаками не вхо­дить», «С котами не гулять».          

Конечно, хорошо посидеть в парке в тишине, в уединении, не боясь, что тебя схватит за ногу какой-нибудь пес или расцарапает руку кот. Но и не­удобно. Как быть тем, у кого есть коты и собаки? Дома сидеть прикажете?

Вот и решили однажды открыть в городе парк с ус­ловием: хочешь гулять — иди с кем-нибудь.             У кого есть дети — с детьми. У кого собака — с собакой. Было еще одно условие, по которому пускали в этот парк. Тот, с кем вы приходили, обязательно должен был что-ни­будь уметь сделать: спеть песенку, рассказать сказку, сыграть в мяч, поскакать и попрыгать. (Необязательно же только уметь хватать бедных людей за ноги или ца­рапать им руки!)   

Что это был, скажу я вам, за чудесный парк! Как здорово там прыгали и скакали и как там было весело! Некоторые собаки, особенно один фокстерьер, большой любитель пения, исполнял такие арии, какие не всегда услышишь в театре. А коты? Эти замечательные ска­зочники-коты, они намурлыкали такие интересные сказ­ки, что слушатели головы теряли, внимая им.   

С кем только не приходили в этот парк: с медвежа­тами, с хомячками, с воронами, канарейками, крокоди­лами и даже с удавами. Это был настоящий парад звезд.   

Жил в городе парень. Был он молод. Семьей обза­вестись не успел. Ни кота, ни собаки у него не было. А попасть в парк хотелось.   

Пришел он в парк со своей шляпой.   

Спрашивает его у входа контролер:   

— А вы с кем пришли, молодой человек?   

Отвечает парень:   

— Со шляпой.   

— А что ваша шляпа умеет делать?   

— Она у меня разговаривает.   

Тут шляпа и говорит контролеру:   

— Здравствуйте!   

— Здравствуйте, — говорит контролер. Удивился и пропустил парня со шляпой.   

Ходит парень по парку, по сторонам поглядывает, на других смотрит, себя показывает, а шляпа всем встреч­ным говорит:

— Здравствуйте! Добрый день! Какая хорошая по­года! Как вы себя чувствуете? Будьте здоровы! Живите сто лет! Желаю вам всего доброго! До свиданья! Про­щайте!

 

Маленькая дверь на балконе

Г. Макавеевой 

Однажды один кузнец взялся отковать новую ре­шетку для балкона. Старая решетка проржаве­ла и грозила обвалиться. А балкон этот был вы­соко, на самом последнем этаже дома.          

Был кузнец удивительный умелец.  Много дней трудился он над решеткой. Получилась она красо­ты необыкновенной: кругом листья, цветы, разные за­мысловатые узоры. Не решетка, а дивное творение ис­кусства. Только бы глядеть на нее и радоваться. Одно смущало людей: зачем в самой середине балкона мас­тер приладил к решетке маленькую дверь на петлях? Глядя на дверцу, закачали головами люди, стали спра­шивать друг у друга: «Что случилось с нашим кузне­цом? Не перемудрил ли он на этот раз, сделав в решет­ке дверцу? Кому в эту дверь входить и выходить и, глав­ное, куда»? И ответа не находили. Не давал ответа на вопросы и мастер.   

Но вот закончил он свою работу.    

— Кто желает со мной в эту дверь прогуляться? — спрашивает.   

Никто, конечно, на приглашение мастера согласия не дает, смотрят на него, как на сумасшедшего.   

Одни малые дети отвечают:   

— Мы, мы желаем!   

Собрал кузнец малых детей, отворил дверь, шаг с балкона шагнул и вместе с детьми по воздуху полетел. Как птицы, взвились кузнец и дети. Полетали они сколь­ко хотели, и каждый у своего дома на землю опустился.   

Хотел и я вслед за ними с этого балкона полететь, совсем было решился, да раздумал — духа не хватило.

 

Солнечный день и мальчик 

В. Голявкину 

В этом городе дожди идут круглый год. Но не­сколько раз в году тучи расходятся и появля­ется солнечный день. Жители ждут его, как праздник. Устав от дождей, они снимают плащи и резиновые сапоги, складывают и ставят в угол зонтики и отправляются на улицы гулять. Представьте себе такую картину: солнце светит ярко, небо чисто, на нем ни единого облачка, тепло, сухо, люди предупреди­тельны, улыбаются друг другу — и вы поймете, что зна­чит для них солнечный день.   

Но однажды солнечный день пропал. Много дней лил дождь и продолжал лить, а солнечный день не при­ходил.   

Стали искать солнечный день. Где только его ни ис­кали: в подвале, на чердаке, заглядывали в водосточ­ный люк — не закатился ли он туда, и все впустую — солнечный день не находился. Некоторые маловеры задумались: «А есть ли он вообще, этот солнечный день, на свете? Не пропал ли он навсегда?»   

В одном доме жил мальчик. Однажды он вышел во двор поиграть. И в углу среди пустых ящиков нашел солнечный день. Он лежал там и отдыхал.  

— Что ты здесь делаешь? — спросил его мальчик.   

— Ничего, — ответил солнечный день.   

— Ты здесь сидишь, а в городе дождь. И он всем на­доел.      

— Правда? — удивился солнечный день. — А я и не знал.

— Не мог бы ты выйти отсюда, — сказал мальчик, — и порадовать людей.   

— Это мне ничего не стоит, — сказал солнечный день и выбрался из своего угла.

Сразу засветило солнце, ушли тучи, засияло небо. Люди сняли плащи и резиновые сапоги и вышли гулять на улицы. Кругом зацвели цветы, полетели бабочки.   

— Ну как? — спросил солнечный день мальчика.   

— Прекрасно!   

— То-то и оно.

 

Роза из снега и мороза 

Один человек захотел вырастить такую розу, ка­кой не было ни у кого на свете. Но какой она должна быть, эта роза? У садовника в саду рос­ли разные розы: красные, белые, синие, черные, желтые, зеленые. Одни розы доносили свое бла­гоухание до небес — так силен был их запах, другие из­давали такие тонкие ароматы, что их не могли разли­чить самые лучшие сыскные собаки, которые, как извест­но, славятся своим необыкновенным чутьем. Поглядев на одну розу, люди становились веселыми; понюхав дру­гую, они грустнели. Были у садовника розы, которые цвели только ночью, а были такие, которые засыпали днем.   

Но все эти розы были и у других садовников, а наш садовник хотел вырастить такую розу, какой не было ни у кого. Он много думал, какой должна быть эта ро­за, но ничего не придумал и очень страдал от этого.   

Однажды к садовнику в гости пришел маленький мальчик. Он увидел, что садовник грустит, пожалел его и говорит:   

— Я знаю, как помочь тебе. Вырасти розу из снега и мороза. Такой наверняка нет ни у кого на свете.

 Услышав совет мальчика, садовник очень обрадовал­ся. Как же он сам не догадался об этом!   

Он дождался зимы. И как только выпал снег, он вы­лепил из снега розу и оставил ее в саду. Ночью мороз довершил работу. Он сковал розу так крепко, что она превратилась в ледышку.   

Весной пришло тепло. Растаяли снега, потекли ручьи. Но роза не растаяла. Напротив, под теплыми лучами солнца она ожила, распустила листья и расцвела.   

Что это была за роза! Красоты необыкновенной! Но главное, такой розы не было ни у кого на свете.   

Поглядеть на эту розу приезжали люди со всего све­та. Они мчались на машинах, летели на самолетах, еха­ли на велосипедах и мотоциклах, тряслись на телегах и верхом на лошадях, брели пешком.   

Одним, чтобы добраться до розы, нужно было не­сколько минут, другим приходилось тратить на это всю жизнь. И никто не жалел потраченного в пути времени, когда им удавалось поглядеть хоть одним глазком на эту розу.                        

 

Ветка шиповника 

Один художник подарил своему другу картину, на которой была нарисована ветка цветущего шиповника. Друг повесил картину на стене в комнате и, когда у него было свободное время, любовался ею.   

Художник был большой мастер, и он нарисовал вет­ку шиповника с таким умением, что, глядя на нее, пред­ставлялся не только сам куст шиповника, но и июньский теплый день с чистым небом и солнцем посредине неба, представлялись пчелы и бабочки, садящиеся на куст, слышался запах трав и их шепот, виделись поля и вда­ли лес с убегающей дорогой.   

Другу художника от частого и долгого глядения на картину, особенно в зимний холодный день, казалось, что рамы картины вдруг расширяются, он вступает в глубь картины и оказывается на лугу, где цветет ши­повник, нежится теплым июньским днем, уходит по до­роге мимо полей в лес и бродит там до вечера.   

Уставший и отдохнувший, надышавшись запахами трав, насладившись пением птиц, навидавшись красивых далей, набродившись по лесам и дорогам, он с удоволь­ствием возвращался домой. И всегда после такого по­хода чувствовал себя помолодевшим, набравшимся но­вых сил.   

Так продолжалось много раз.  

Однажды он оказался за городом. Было лето. Стоял июнь. Цвел шиповник. Летали пчелы и бабочки. Вдали виднелись поле и лес с уходящей в него дорогой. Друг художника остановился возле цветущего куста шипов­ника и загляделся на его ветку. То ли оттого, что он долго на нее глядел, то ли еще от чего, но представле­ния у него несколько сместились. Ему показалось, что он не за городом, а у себя в комнате смотрит на карти­ну художника, где нарисована ветка шиповника, ему представилось, что рамы картины, по обыкновению, для него раздвинулись, и он заспешил по дороге в лес.   

Он не вернулся домой ни в этот день, ни в следую­щий, и куда он делся, никто не знает.

 

Кепка-аэродром 

Лето — пора путешественников и гостей. Улицы города пестрят головными уборами самых разных фасонов: узбеки ходят в тюбетейках, мексиканцы — в сомбреро, индусы — в   чал­мах, греки — в фесках, а грузины — в кепках. Каких размеров кепок тогда не встретишь тут! Одна кепка величиной с блин, другая — с бельевой таз, тре­тья — с хорошее автомобильное колесо. Встретятся на улице две такие кепки и им уже не разойтись. Так, пя­тясь, и выбираются на простор.   

Однажды в город приехал грузин с такой большой кепкой, что летчик, садивший самолет, подумал, что это аэродром, и лихо посадил самолет на кепку грузина.   

Увидев, что посадка прошла благополучно, сюда ста­ли сажать самолеты другие летчики. Очень скоро кепка хозяина превратилась в настоящий аэропорт. Здесь са­дились и отсюда вылетали самолеты в самые разные города мира: Лондон, Париж, Рим, Нью-Йорк. Это было очень удобно, потому что пассажиры, выйдя из самоле­та, сразу оказывались в центре города, на Невском, где прогуливался грузин, а не в Пулковском аэропорту, на это время затихшем, откуда, чтобы попасть в центр, на­до было ехать автобусом и метро.   

Так продолжалось до тех пор, пока грузин со своей чудо-кепкой не уехал домой в Грузию.   

В Пулковском аэропорту опять стали взлетать и са­диться самолеты.   

А большие кепки грузин с этих пор стали называть «аэродромами».

 

Летающие туфли 

В Лесном жил старик. Однажды ему подарили домашние туфли. Обрадовался старик подар­ку. Ночью увидел он сон, будто в Китае, в про­винции Фудзян, живет бедняк, у которого нет домашних туфель. Старик пожалел бедняка и подумал: «Я проживу и без домашних туфель, а они ему нужны». И он приказал своим туфлям:   

— Сейчас же летите к этому бедняку!   

Туфли взвились и полетели в Китай, в провинцию Фудзян. Они летели по небу, как две кометы.   

Бедняк в это время был дома. Туфли с шумом вле­тели в открытое окно и шлепнулись на пол у ног бедня­ка. То-то был рад бедняк подарку! Вечером он заснул и увидел сон, будто в Африке, на реке Занзибар, живет бедняк, у которого нет домашних туфель. Жалко ему было расставаться с туфлями, но он подумал: «Жил я без домашних туфлей и проживу.  Пусть лучше ими пользуется бедняк с реки Занзибар». И он отправил эти туфли бедняку в Африку.   

Тот с радостью встретил прилетевшие туфли, но и он увидел сон, будто в Южной Америке, в пампасах, жи­вет бедняк без домашних туфель, и он, недолго разду­мывая, послал туфли в Южную Америку.   

Так и летали домашние туфли из одной страны в дру­гую, пока не попали к одному бедняку на остров Таити. Вечером бедняк заснул и увидел сон, будто в Лесном живет старик, у которого нет домашних туфель, и он отправил туфли к старику в Лесное.   

Утром старик проснулся и увидел под кроватью при­летевшие туфли. Он собрал соседей и рассказал им про эту необыкновенную историю. Стонам и ахам не было конца.   

И в самом деле, каких только чудес не бывает на свете!

 

Велосипедный мастер

М. Войцеховскому 

Один мастер изобрел велосипед на четырех коле­сах. Мастеру сказали, что его машина не бог весть что, но похвалили. Ободренный похвалой, он подумал немного и изобрел велосипед на трех колесах. Ему намекнули, что и такой велосипед уже есть. Упрямый мастер изобрел велосипед на двух ко­лесах. Его повели на улицу и показали велосипед, на котором ездит половина человечества. Надо ли тратить время и силу на то, что уже изобрели? Тогда мастер, по­ломав голову, изобрел велосипед с одним колесом и, убе­дившись, что и такой велосипед есть, уже перед смертью изобрел велосипед без колес. Как ездить на бесколес­ном велосипеде, никто не знал, потому что эту тайну мастер унес с собой.

 

Муза Пушкина 

Когда на дуэли погиб великий Пушкин, муза его не умерла, а продолжала жить. Она поселилась в небольшой роще на берегах Черной речки, на месте гибели поэта. Это была веселая и груст­ная девушка. Она резво бегала по дорожкам рощи или в задумчивости сидела в тишине.   

Однажды в рощу пришел юноша.  Он постоял у обе­лиска поэта, погулял по роще, посидел на скамейке. В роще он встретил девушку, и она показалась ему та­кой необыкновенной, что ему захотелось познакомиться с ней. Но как это сделать? Он стал преследовать девуш­ку. Она от него побежала.

Юноша бежал за девушкой изо всех сил, и ветки деревьев били его по лицу и рвали одежду.   

У края рощи юноша нагнал девушку. Но едва он по­пытался схватить ее за руку, как девушка пропала. Он долго искал ее и не находил.

Домой юноша ехал в трамвае и вдруг услышал, как кто-то говорит ему стихи. Он оглянулся. Сзади сидел старик и говорил стихи. Рядом со стариком сидела женщина и вторила старику. На коленях у женщины при­мостился мальчик и громко бубнил стихотворение.   

Юноша поглядел в окно: лил дождь, и капли его от­четливо отстукивали стихи. Улицы, дома, мосты, де­ревья — все вдруг заговорило стихами. Небо и земля открыли свои уста.   

Это было невыносимо. От стихов некуда было деться.   

Дома он посмотрел на себя в зеркало. На него гля­дело утомленное лицо. Губы на лице шевелились и про­износили стихи.   

Юноша лег в постель и закрыл руками уши. Но и тогда до него доносились стихи.   

Спал он недолго. Было утро. Он открыл глаза и ус­лышал у себя над ухом голос, который шептал ему стихи.   

Он слабо улыбнулся и потянулся к бумаге.

 

Привязчивый велосипед 

Одному мальчику на день рождения подарили ве­лосипед. До чего же этот велосипед был при­вязчив!          

Куда мальчик ни пойдет, велосипед за ним.       

Мальчик в лес по грибы, и велосипед в лес по грибы, мальчик купаться на речку, и велосипед купать­ся на речку, мальчик в булочную, и велосипед в булоч­ную, мальчик к бабушке в гости, и велосипед к бабуш­ке в гости.   

Надоел велосипед мальчику, житья от него не стало.   

Однажды пошел мальчик в кино. Только сел на свое место, кто-то пристраивается к нему рядом. Смотрит, а это его велосипед.

Зашумели тут зрители:   

— Безобразие, — говорят, — велосипед нам кино смотреть мешает.   

Прибежал билетер, спрашивает:   

— Это чей велосипед?   

Мальчик заплакал и говорит:   

— Мой.   

— Покупайте на него билет, — говорит билетер.   

— У меня нет денег, — отвечает мальчик.   

— Тогда уходите оба, — говорит билетер.   

— Можно, я у стенки постою? — говорит велоси­пед. — Я никому мешать не буду. Пожалел билетер велосипед и говорит:   

— Ладно, стой. Только тихо.

 

Осел, у которого росли на голове розы 

Жил осел, у которого вместо ушей росли на го­лове розы. Какой это был замечательный осел! Сколько добрых дел совершил он на свете!

Однажды рано утром осел вышел погу­лять. Вдруг он услышал крик ребенка. Бедный мальчик объелся варенья, и теперь у него болел живот. Осел по­жалел мальчика и подумал: «Надо ему помочь». И он подошел к мальчику так близко, что тот сразу обратил на него внимание. Мальчик, увидев осла, у которого на голове вместо ушей росли розы, так удивился, что боль в животе у него мигом прошла и он выздоровел.   

Днем осел встретил влюбленных, парня и девушку. Они поссорились из-за пустяка и теперь не разговарива­ли друг с другом. И тут осел пришел к ним на помощь. Он остановился против них и стоял до тех пор, пока влюбленные не заметили его.

— Посмотри, — сказал парень девушке, — какой замечательный осел. У него вместо ушей растут на голове розы.    

Девушка посмотрела на осла и улыбнулась. Сначала она улыбнулась ослу, а потом парню. А потом парень и девушка улыбнулись друг другу.   

Вечером осел проходил мимо дома, где жил старый художник. Всю жизнь художник рисовал розы. И он ни­как не мог нарисовать розу, которая была бы как жи­вая. Все они получались у него или лучше, или хуже живых.   

Осел стал у художника под окном и стоял до тех пор, пока тот не нарисовал розы, которые росли на голове у осла вместо ушей. И эти розы наконец-то получились у художника как живые.   

Ночью, когда совсем стемнело, прилетел соловей. Он примостился в кустиках роз, что росли вместо ушей на голове у осла, и громко защелкал, защебетал, запел.   

Люди слушали песнь соловья и говорили:   

— Пришла весна!

 

Малина на сосне 

Один ученый-садовод задумал скрестить сосну с малиной. И после долгих трудов ему это уда­лось. На сосне выросли ягоды малины.  Какие они были крупные и как густо висели на ветках сосны! Какой чудесный у них был вкус и запах!   

Каждый, кто пробовал хоть одну ягодку, запоминал ее вкус на всю жизнь. И ему хотелось отведать еще и еще. Съев такую ягоду, люди обретали вечное блажен­ство и бессмертие.   

Жаль, что были эти ягоды, да и сама сосна, невиди­мы. Ни один человек в мире не видел их никогда. Кроме садовода. Он один срывал эти невидимые ягоды мали­ны с невидимого дерева и дарил людям.

Этот ученый-садовод смог соединять самые несоеди­нимые вещи: огонь и воду, небо и землю, жару и мороз. Травы, камни, бабочки, ветер — все шло ему в руку.   

Однажды он взял и соединил солнце с коровой. И что же он получил: солнце или корову? С одной сторо­ны, это была корова. Все было тут коровье: и хвост, и рога, и вымя, и белое молоко. Даже мычание было у этой коровы коровье. И в то же время это была не ко­рова, а солнце. Оно сияло, оно грело, оно висело в небе. Оно светило так ярко, что невозможно было на него смотреть. Каждый день оно поднималось на востоке и опускалось на западе.   

В другой раз ученый-садовод соединил небо с реч­кой. И тут у него получилось нечто необыкновенное. Не­бо уже не стояло неподвижно, как прежде. Рекой оно неслось в бесконечность: хоть садись в лодку и плыви. И куда доплывешь?   

Он соединил одуванчик со звездой, таракана с мо­рем, снег с вороной. Были и другие удивительные дела у этого человека. Он брал человеческий смех и соеди­нял его с домом. И дом смеялся потом каждую минуту то громко, то чуть улыбался. Он соединил облако с ве­лосипедом, трамвай с вечером, тропинку со сном.            

И все это он умудрился привить к маленькой веточке сливы, что росла в его саду.

 

Великий летчик Чкалов 

В тот день, когда великий летчик Чкалов, прояв­ляя свое замечательное мастерство, пролетел под Кировским мостом, одна девушка, вдохновив­шись увиденным и поверив в то, что и она спо­собна творить чудеса, поцеловала своего люби­мого, который болел, и он мигом стал здоров.   

Студент университета, опаздывая на лекции, перебе­жал Неву по воде, как посуху, не замочив щиколоток.

Матрос с ушедшего парохода догнал пароход вер­хом на облаке.   

Портной сшил пальто из шкуры медузы.   

Сапожник стачал сапоги из лепестков роз.   

Повар ресторана Василий приготовил шашлык из не­видимого барана.   

Жена плотника дяди Степы перепилила словами бревно на дворе.   

Трамвай номер 55 без кондуктора отправился на Се­верный полюс.   

На Лебяжьей канавке появились киты.   

Кот Терентий превратился в собаку.   

Плясал Исаакий.   

В Летнем саду на дубах выросли яблоки.   

Нева потекла вспять.   

Солнце исчезло. Днем на небе выступили звезды.   

Город несколько раз погружался в воду и всплывал.   

Вот что мог наделать поступок одного замечатель­ного летчика.                        

 

Мальчик и радуга 

Жил мальчик. Однажды после дождя он вышел на луг и увидел радугу. Радуга была в семь цветов, большая, крутая, красивая. Она зани­мала половину неба. От нее невозможно было отвести глаз. Она манила к себе мальчика, словно говоря: пройдись подо мной! Мальчик любовал­ся ею, пока она не погасла.   

На следующий день опять был дождь, и опять при­шла радуга. И она была величиной с полнеба. Опять радуга звала к себе мальчика, и он смотрел на нее оча­рованно.   

Так было еще раз и еще. Все лето над лугом появ­лялась радуга и звала к себе мальчика. Она приходила утром, вечером, днем. Она снилась ему ночью.

И однажды, когда она пришла на луг снова, мальчик не стал на нее любоваться, а побежал к радуге на­встречу, желая пробежаться под ней. И он пробежался под ней, как под воротами.   

И куда же он попал? Он попал в удивительную стра­ну. Коровы тут давали молоко и говорили по-человечьи. Лошади размахивали хвостами и играли на флейтах. Бараны носили огромные рога и вязали на спицах шер­стяные носки и варежки. Собаки лаяли на прохожих и лопатами копали огородные грядки. Кошки ходили с поднятыми кверху хвостами и ловили в реке рыбу. Утки крякали и склевывали, словно горох, с неба звезды. Пе­тухи кукарекали и выпивали за один глоток целое море.   

Было тут много и других диковин. У рек и озер были ноги, и они разгуливали по дорогам. У гор были усы, и они ими сердито шевелили. У деревьев были хвосты. Каждое облако имело то глаз, то нос, то ухо.   

Мальчик ходил по этой замечательной стране, пока сам не превратился в необыкновенного мальчика. На голове у него выросли золотые волосы, за спиной — крылья, и он полетел. От него исходил такой чудесный запах, словно это был не мальчик, а огромный куст роз.   

Словом, жизнь тут была совершенно иной.   

Она продолжалась до тех пор, пока мальчик не за­хотел домой и не прошел под радугой обратно. И как только он прошел под радугой обратно, он опять очу­тился на родном лугу, а все, что было с ним раньше, пропало.   

Но с этих пор, как только в небе над лугом появля­лась радуга, мальчик бежал к ней навстречу, желая по­бывать в том чудесном краю, в котором он однажды уже побывал.

                 

Женщина и шляпа 

Одна женщина купила шляпу с полями и вышла на улицу похвастаться ею перед подругой.          

Дул ветер, он подхватил женщину со шля­пой и поднял в воздух. Не будь на голове у жен­щины шляпы, ветер не мог бы ее поднять. Но поля у шляпы были такие широкие, что ветру удалось поднять и понести женщину, как пушинку. Не прошло и минуты, как она очутилась перед подругой.   

Показав обнову, женщина отправилась в другое мес­то. И тут едва она вышла на улицу, ветер подхватил ее и понес туда, куда она хотела.   

Так и летала женщина от одного места к другому. И она перестала при этом ездить на трамвае и на такси, на метро и в автобусе. Стоило ей надеть шляпу и выйти на улицу, как ветер подхватывал ее и относил в баню, в магазин, в лес, на речку. Даже в булочную, которая была всего в двух шагах от дома, женщина отправля­лась теперь не иначе как в шляпе.   

Шляпа стала предметом зависти всех соседок. Глядя, как женщина при помощи шляпы совершает свои еже­дневные путешествия по городу и даже за пределами его, не пользуясь ни трамваем, ни метро, особенно в то время, когда в них полно народа, люди говорили:  

— Какая счастливица! Какая чудесная досталась ей шляпа! Сколько экономит она денег, а главное, нервов!   

Но однажды, то ли потому, что женщина забыла на­деть шляпу поглубже, то ли ветер на улице был слиш­ком силен, но вдруг он сорвал шляпу с головы женщи­ны и забросил ее так далеко в небо, что она стала там летать вроде спутника или планеты.   

Женщина очень огорчилась потере шляпы. И когда, сверкая в темном небе, шляпа совершала свой обычный облет земли, женщина, показывая на шляпу рукой, го­ворила:

— Вон летит моя шляпа!   

И люди глядели на маленькую звездочку и вери­ли ей.           

 

Летчик, девушка и Исаакиевский собор

Однажды один летчик, пролетая над Исаакиевским собором, увидел любимую девушку. Она гуляла в это время на смотровой площадке собора. Лет­чик снизил самолет и помахал девушке рукой.       

Девушка ответила ему тем же. Летчику показа­лось этого мало. Подлетев к девушке поближе, он вы­сунулся из кабины и поцеловал ее в щеку.   

Девушка не растерялась. Воспользовавшись случаем, она крепко ухватила своего любимого за шею и прижа­ла к себе.   

Случилось невероятное. Самолет, движимый мото­ром, рвался вперед, но девушка держала своего парня и не давала самолету ходу.   

Летчик не знал, что ему делать. Силой разжать ру­ки девушки? Но девушка может подумать, что летчик не любит ее, и рассердится. Длить эти объятия? Но до каких пор? Горючее в самолете кончалось, еще немно­го — и самолет мог упасть вниз и разбиться.   

Хорошо, что девушка, то ли устав прижимать к себе летчика, то ли желая отпустить его на волю, разжала руки. Летчик вырвался из объятий девушки на свободу, самолет взвился в небо и улетел.   

С тех пор летчик, пролетая над городом и завидя де­вушку, никогда больше не пытался поцеловать ее на ле­ту. А если что и делал, так только махал из кабины са­молета рукой. Или покачивал крыльями в знак приветствия.   

И, думается нам, делал правильно.

 

Гений города

3. П. Предтеченской 

В одном доме жил мальчик. Отец его был музы­кант. Он играл на трубе и сына научил играть на трубе. Мальчику было еще совсем немного лет, но он играл на трубе так здорово, как мо­гут играть только гении.   

Когда он выходил поиграть во двор дома, сердца лю­дей заражались таким весельем, а в ногах появлялась такая прыть, что люди пели и плясали до изнеможения. Приходилось связывать их за руки и за ноги, а рты за­тыкать пробкой, боясь, как бы, перепев и переплясав сверх меры, они не умерли от разрыва сердца.   

Но пришла война, враг подошел к стенам города, началась блокада. Людям стало не до веселья. Им нечего было есть, нечего пить. У них кончились дрова то­пить печки. Все взрослые ушли на фронт, а те, кто ос­тался в городе — старики и дети, — лежали в холодных комнатах дома и умирали.   

Трудно пришлось и мальчику-трубачу. От голода умерли его отец и мать, и сам он еле держался на но­гах. Но у него была труба, и он играл на ней, и это при­давало ему силы.   

Он ходил по холодным квартирам дома, где лежали умирающие люди, и, чтобы поддержать их дух, играл на трубе. Люди слушали звуки его трубы, и смерть от них отступала.   

Но вот явилась весна, а с ней и победа. И мальчику захотелось, чтобы о победе услышали все жители горо­да. Но как это сделать? Ведь его трубу могли услы­шать только те, кто жил в его доме.  И тогда он вместе с трубой взлетел высоко в небо. И там он сыграл песнь победы так громко, что ее услышали все жители го­рода.

Счастливые, они выходили из домов, смотрели вверх на мальчика, слушали его песнь и говорили, показывая на него:   

— Это играет на трубе гений города.  

И они говорили правду.

 

Ау, туман, где ты! 

Жил туман. Был он озорник и шалун. Однажды прилетел туман на море и говорит:    

— Спрячу-ка я море.            

И он спрятал море. Не стало видно ни мо­ря, ни кораблей, ни синих далей.   

— А теперь спрячу я небо с солнцем.   

И он спрятал небо с солнцем. Потемнело кругом, не стало видно ни неба, ни солнца на небе.   

Приблизился туман к берегу.   

— А теперь спрячу берег.   

Спрятал туман берег, а вместе с берегом спрятал го­род: дома и улицы, деревья и мосты, даже пешеходов, даже черных котов, даже их черные хвосты и лапки. Все спрятал туман, ничего не оставил.   

Лежит он над городом и говорит:   

— Кого бы мне еще спрятать?   

Видит, спрятать ему больше некого.   

— Спрячу-ка я самого себя.   

Спрятал туман самого себя — и появились на свет море с кораблями и далями, небо с солнцем, берег с го­родом, улицы с домами и мостами. Пошли по улицам пешеходы, показались черные коты, замахали черными хвостами, засеменили черными лапками. А туман куда-то исчез.   

Ау, туман, где ты?

 

Обыкновенный подорожник 

Рос на тропе подорожник — самый обыкновенный цветок на свете. А вместе с ним росли другие подорожники. Если бы вы, бродя по тропе, по­теряли этот подорожник, то найти его во второй раз вряд ли смогли бы — такое их было великое множество и так они походили друг на друга.

Однажды в этих местах шел бой. В бою ранило от­важного солдата. Рана его была глубока. Из раны выте­кала кровь. Солдат умирал.

Подорожник видел, как льется из раны кровь солда­та, как он умирает. И он сказал солдату:   

— Сорви меня и приложи к своей ране. Кровь оста­новится, и ты будешь живой.   

Солдату было жалко рвать цветок, и он ответил:   

— Не могу я тебя срывать, потому что тогда ты ум­решь. Живому жить, а мне уже готова могила.   

Подорожник на это ответил:   

— Рви скорей и прикладывай к ране. А обо мне за­будь. Подорожники не умирают.   

Солдат послушал, что сказал подорожник. Он со­рвал листок и приложил к ране. Кровь перестала лить­ся. И солдат остался живой.   

А что же стало с подорожником? На следующий год, весной, на этом месте, где лежал солдат, вновь вырос подорожник. Но был ли это старый цветок или новый, никто не знает.                              

 

Свидание у Казанского собора 

Одна девушка любила назначать свидания у ко­лонн Казанского собора — так ей нравилось.       И это было хорошо. Плохо было то, что девуш­ка всякий раз опаздывала. Скажет своему лю­бимому, что будет в шесть часов, а придет в семь. Назначит свидание в семь, а явится в восемь. Бед­ный парень стоит и ждет ее неподвижно, как столб. Ко­нечно, когда любишь, можно и подождать. Но если учесть, что парень, чтобы не опоздать на свидание и что­бы поскорее увидеть девушку, приходил на час-другой раньше назначенного и стоять ему приходилось долго, нетрудно было предположить, что это могло обернуться бедой.   

Однажды парень ждал девушку так долго, что от не­подвижности окаменел и превратился в колонну.   

Девушка, прибежав на свидание, безуспешно искала между колоннами своего любимого и, не находя, громко плакала. Мимо нее шел старик. Он спросил девушку о ее беде. Та чистосердечно про все ему рассказала.   

Старик выслушал девушку, пересчитал колонны со­бора и, обнаружив лишнюю, тотчас догадался, что это окаменевший парень. Старик сообщил об этом девушке. Та подбежала к парню и стала просить, чтобы он снова ожил. Неизвестно, что тут помогло — сила ли любви, ко­торая творит чудеса, или еще что, — но парень уступил просьбе девушки и снова ожил.   

Говорят, этот случай послужил девушке на пользу. Больше она никогда не опаздывала на свидания, разве что на пять — десять минут. Но какая девушка не опаз­дывает на свидания на такое малое время?

 

Лоб о семи пядей 

Жил на Поклонной горе один человек. Был он большой умник. Лоб имел о семи пядей. Так его и прозвали: Лоб о семи пядей.           

Однажды проснулся Лоб о семи пядей и задумался:     

— Что мне лучше надеть, штаны и рубашку или ру­башку и штаны?   

Так ни до чего не додумался.   

Сел Лоб о семи пядей обедать. Подали ему щи и ка­шу. Взял он в руки ложку и спрашивает:   

— Что мне съесть, щи и кашу или кашу и щи?   

Пока думал, обед остыл. Остался Лоб о семи пядей голодный.   

Днем собрался Лоб о семи пядей в гости к бабе и деду и говорит;

— Куда мне идти, к деду с бабой или к бабе с де­дом?   

До вечера думал, ничего придумать не мог.   

По дороге зашел Лоб о семи пядей в магазин и спра­шивает продавца:   

— Какой мне лучше гостинец купить, бублик с дыр­кой или дырку с бубликом?   

Удивился продавец, вытолкал его в шею.   

Поздно вечером вернулся Лоб о семи пядей домой, лег в постель, спать приготовился. Только глаза закрыл, задумался:   

— День ли это прошел или ночь настала?

 

Деревянная птичка 

Р. Погодину 

Одному мальчику подарили на день рождения де­ревянную птичку. Мальчик повесил птичку в комнате на нитке. Он думал, что она полетит.       

Но птичка вертелась на нитке и не летела. Она ведь не была научена летать.   

Мальчику было обидно, что птичка не умеет летать. И он стал учить ее.   

— Делай, как я, — говорил он птичке, — маши крылья­ми, как я руками, и ты полетишь.   

Он махал руками, но все напрасно: птичка не пони­мала его.   

Мальчик очень хотел научить птичку летать, он так отчаянно махал руками, показывая, как надо лететь, что сам полетел, как птица.   

И тогда, глядя на мальчика, деревянная птичка вдруг ожила. Она замахала крыльями. Нитка оборвалась, она освободилась и полетела.   

Окно в комнате было открыто. Птичка вылетела в окно и взмыла в небо. Больше она не вернулась к маль­чику. Но мальчик не огорчился этому. Он был рад, что научил летать деревянную птичку.

 

Утренняя заря 

Жил художник. Однажды, еще в детстве, когда он жил в деревне у бабушки, увидел он утреннюю зарю. И такая она была прекрасная, так чисто сверкала на траве роса, так величе­ственно всходило солнце, так золотом горел небосвод, что мальчик полюбил эту зарю и дал слово, что когда вырастет и станет художником, то обязатель­но нарисует ее.   

Он окончил Академию художеств и стал художником. Рано утром, пока было темно, он брал с собой кисти и краски и уходил в поля, в леса, на берег реки или озера и ждал прихода зари. И когда она приходила, он пытался нарисовать ее такой, какой он видел ее тогда, в детстве. Но у него ничего не получалось. Вместо зари получалась какая-то ужасная мазня.   

В желании понять, в чем секрет его неудачи, он изу­чил всех старых мастеров, прочитал все умные книги об искусстве, он объездил все художественные галереи и музеи мира, где хранились полотна с изображением зари.   

Но все поиски ни к чему не привели. Заря и тогда у него не получалась. В труде и поисках у художника прошла жизнь. Неудача наложила на него свой отпеча­ток, он осунулся, постарел, был нелюдим и раздражен. Но он считал себя упрямым человеком и хотел добить­ся своего, и он продолжал свою работу.   

Занятый мыслью о заре, он не рисовал больше ни­чего другого — все остальное казалось ему неинтерес­ным: ни люди, ни животные, ни реки, ни леса. Он даже не пытался этого нарисовать.   

Однажды художник то ли зачитался одним из оче­редных трудов об искусстве, то ли заработался над кар­тиной, но в первый раз он проспал утро и встал поздно. Пока он поел, помылся, пока приготовился к работе, день уже угас, наступил вечер.   

Художнику было жаль терять уходящий день, он ру­гал себя, что ничего в этот день не сделал, и, чтобы хоть как-то оправдать свое безделие или от нечего делать, он стал рисовать вечернюю зарю. Благо она в это время красовалась на небе.   

К удивлению, рисовалась она быстро, легко и уда­лась.   

Другой художник на его месте обрадовался бы уда­че, но этот был недоволен. Он помнил клятву детства нарисовать утреннюю зарю, а не вечернюю.   

Он принес холст домой, прислонил его к стене и стал разглядывать. В комнате темнело, и он увидел, как по­темнела заря на его картине. Наступили сумерки. И та­кие же сумерки обозначились на его картине. На небе зажглись звезды. И на его картине зажглись звезды. Настала ночь. И на его картине настала ночь. Всю ночь просидел потрясенный художник над своей картиной, ожидая, что будет дальше, чем все это кончится. Дви­гались звезды на небе. И двигались звезды на картине художника. Ночь кончалась, наступало утро. На востоке заалела заря. Появился ветер. Взошло солнце, зажгло оно росу на травах. И на его картине заалела заря, по­явился ветер, взошло солнце и зажгло росу на травах.

И когда наступил самый прекрасный момент утра, когда утренняя заря утвердилась во всей красоте, утро замерло на картине художника, остановилось и не двигалось дальше, как оно продолжало двигаться за окном, разрастаясь все шире и шире и переходя в день.

 

Чистые листы 

Жил сказочник. Каждое утро он брал ручку, чистый лист бумаги и садился за рабочий стол писать сказки. Проходил час, другой, время катилось к вечеру, сказочник сидел за столом и писал сказки, а чистый лист бумаги оставался таким же чистым, каким был утром. Вечером сказочник вставал из-за стола, убирал чистый лист бу­маги и ложился спать. Назавтра все начиналось сна­чала.   

Была у сказочника жена. Много раз пыталась она заставить мужа зарабатывать деньги, и однажды даже сама снесла чистые листы бумаги издателю в надежде, что он что-нибудь за них заплатит, но пока ни один издатель в мире не заплатил ни копейки за чистый лист бумаги. Жене надоело жить в нищете и голоде, и она ушла от мужа.   

Были у сказочника дети. Но и детям не нравился отец, который ничего не делал.  И они тоже бро­сили его.   

А родители сказочника, отец и мать, давно от него отступились.   

Сказочник жил без денег. Продать у него тоже ни­чего не было, а вся мебель у него была: стол, стул и кровать. С каждым днем ел он все меньше и меньше, а одежда на нем так обветшала, что он, чтобы не пугать соседей своим видом и не возбуждать кривотолков, пе­рестал совсем выходить на улицу, а если когда и выхо­дил в лавку за хлебом или еще по какой надобности, то в темноте, вечером, чтобы его никто не видел. Но и тогда люди, завидев его, кричали: «Бездельник» — и шарахались от него, как от прокаженного.            

Со временем отошли от сказочника и друзья и это понятно, потому что каждый человек ценен своим трудом.  Но что мог показать друзьям сказочник, кроме своих чистых листов бумаги?

 Так и жил сказочник еще некоторое время, отверженный и покинутый всеми, продолжая каждый день с утра до вечера сидеть за столом и писать сказки. И тихо умер.                                 

 И когда он умер, на его рабочем столе нашли целую книгу сказок. Люди долго гадали: откуда они могли взяться? Но так и не узнали ничего.

 

Сердце Кутузова 

Когда в 1812 году двунадесятиязыкая армия Наполеона вторглась в Россию и отступать было некуда, во главе русского войска встал полководец Кутузов. С ним русские разбили Наполеона и прогнали из России. Умер Кутузов в немецком городе Бунцлау, неподалеку от границы, а сердце его продолжало биться отвагой и любовью к Родине. Похо­ронили отважного полководца в Санкт-Петербурге, в Ка­занском соборе. В склеп положили гроб с телом Куту­зова, сердце же вынули из тела и поместили отдельно в серебряный сосуд — храниться на вечные времена, справедливо считая, что, пока живо сердце отважного полководца, нечего бояться вражеских нападений.  

Так и находилось сердце Кутузова в серебряном со­суде в склепе под десятью замками, чтобы ни один враг не мог его выкрасть и люди жили бы, не опасаясь за судьбу Родины, зная, что сердце Кутузова охранит их от бед.   

Но вот в 1941 году на страну напал немец. Как ни отважно сражалась Красная Армия, теснил ее немец и вскоре очутился у стен Москвы.   

Вспомнили о сердце Кутузова и решили вынуть это сердце из склепа, чтобы увидели враги сердце храбро­го русского полководца и от страха побежали.   

Открыли склеп. Гроб с телом стоял, как и раньше, а серебряный сосуд с сердцем исчез.

Отрядили на поиски ученых. Где они только не иска­ли серебряный сосуд в подвалах старых домов, на чер­даках, в музеях, в ветхом царском барахле на складе. Спрашивали у жителей города, даже по радио объяв­ляли. Но сосуд с сердцем как сквозь землю провалился.   

И вот однажды, когда ученые совсем было разувери­лись в поисках и решили, что сердце Кутузова погибло бесследно, пришла к самому большому генералу одна старуха и попросила принять ее по важному секрету.   

Принял старуху самый главный генерал.   

— Ну, говори, бабушка: какой у тебя самый важный секрет?                                        

— А вот какой, — отвечает старуха. — Слышала   я, ищете вы сердце Кутузова. Так я говорю или нет?   

— Верно, — отвечает главный   генерал. — Да никак найти не можем. Или ты знаешь, где оно?   

— Я-то, внучек, сто лет на свете прожила, я все знаю, — говорит она. — А вы сердце не там ищете.   

— Верно, что не там, — говорит генерал. — Да где его искать?   

— Сердце Кутузова, — говорит старуха, — там, где сейчас труднее всего: под Москвой, в самых что ни на есть передовых окопах. Это сердце у моего внука Вани Петрова. Коль хотите вы разыскать его, поезжайте, да поскорей, а не то не найдете.   

Выслушал генерал слова старухи и приказал ученым побыстрее отправляться под Москву, в самые что ни на есть передовые окопы, отыскать сердце Кутузова.   

Прибыли ученые в самые передовые окопы. Кругом бой стоит, гремят пушки, строчат пулеметы. Много на­ших убитых лежит на снегу у Москвы, а немцев еще больше. Прут немцы на наших солдат, хотят опрокинуть их, а те стоят насмерть.   

Спрашивают ученые:   

— Где тут есть солдат Иван Петров и как его найти?

Отвечают:

— Солдат Иван Петров пал героем на поле боя. Грудью своей остановил он проклятого немца, не пус­тил в Москву, но и сам погиб.

Спрашивают:   

— А не осталось от него каких-нибудь личных вещей? Не видел ли кто у него серебряного сосуда?   

— Нет, — отвечают, — никакого серебряного сосуда мы у него не замечали. А остался у него кисет с махор­кой, только табачок мы уже выкурили.  

Затужили ученые. Вернулись они в штаб ни с чем. Докладывают генералу: так, мол, и так, погиб солдат Иван Петров под Москвой геройской смертью, а сосуда с сердцем Кутузова при нем не оказалось.   

— Что ж, — говорит генерал, — честь и слава отваж­ному воину. А кисет обязательно отнесите бабушке, да скажите спасибо, что вырастила такого храброго воина.   

Пошли ученые к старухе.   

Так и так, говорят, погиб твой внук в боях славной смертью. А это все, что от него осталось. Прими от нас глубокое соболезнование.   

И дают ей кисет из-под махорки.   

А она в ответ:   

— Рано вы моего внука хоронить надумали, не та­кой он, чтобы от какого-то немца умереть. Не погиб он.   

— Как так, — говорят, — не погиб? Погиб. Вот и ки­сет привезли — все, что от него осталось. — И подают старухе кисет от махорки.   

Посмотрела она на кисет и говорит:   

— Хороший кисет, ничего не скажешь, а только не Ванин он. Тут цветочки, а у меня крестики были выши­ты. Ошиблись вы, дорогие товарищи. Не там его искали.   

Отвечают ей ученые:   

— Как не там? Не ты ли говорила, что искать его надо в самых передовых окопах под Москвой? Иль пе­репутала все, старая?

— Ничего я не перепутала, — отвечает старуха. — Па­мять, слава богу, у меня еще крепкая, не обижаюсь. Тог­да он под Москвой сражался, а сейчас прогнал немца из-под Москвы и в другом месте воюет. Гонит он, род­ненькие, немца на запад и находится в самых передо­вых окопах. Вот и письмо от него, если не верите.   

Читают ученые письмо, а там написано: «Дорогая ба­бушка! Немца мы от Москвы прогнали. Было жарко, а немцу еще жарче будет. Сейчас гоним его на запад. С фронтовым приветом, Иван Петров. И обратный ад­рес: «Самые передовые окопы».   

Сели ученые скорее на самолет и отправились до­гонять Ивана Петрова в самые передовые окопы. При­летели. А бой стоит кругом страшный. Гремят пушки, строчат пулеметы, много наших убито, а немцев еще больше. Только не немцы теперь на наших жмут, а на­ши идут лавиной, и остановить их невозможно.   

Спрашивают ученые:  

 — Где тут есть солдат Иван Петров и как его найти?  

 Отвечают:   

— Солдат Иван Петров погиб героем на поле боя, гоня врага на запад.   

Спрашивают:   

— А не осталось от него каких личных вещей? Не видал ли кто у него серебряного сосуда?   

— Нет, — отвечают, — никакого серебряного сосуда у него не замечалось. А остался от него кисет с махоркой, только табачок мы уже выкурили.   

Вернулись ученые ни с чем. Пришли к старухе. Рас­сказали ей про смерть внука, дают кисет, а старуха и слушать их не хочет.   

— Рано вы моего внука хороните, — говорит. — Не так-то просто с ним врагу сладить. А кисет этот не мо­его Вани.   

— Как, — говорят ученые, — не Ванин, ты говорила, что на твоем кисете крестики. И на этом крестики.

— Это верно, что на моем кисете крестики. Только тут крестики черным вышиты, а у меня белым.   

— Что же ты, старая, опять все перепутала? — гово­рят ученые.   

— Ничего я не перепутала, — отвечает она. — Тогда он был в самых передовых окопах, врага гнал, а теперь он уже до Берлина дошел. Громит врага в самом Берлине. Так что, если хотите его повидать, торопитесь. Вот и письмо он мне из самого Берлина написал.    Смотрят ученые — действительно, письмо написано из Берлина. Пишет Иван Петров, что дошел до Берли­на и скоро войне конец.    Сели ученые скорее на самолет, долетели до Берли­на. А в Берлине тишина стоит необычайная в первый раз за все годы войны. Дымятся обгорелые здания. А над рейхстагом вьется победный флаг. Кончилась война, пришла победа.    Спрашивают ученые:   

— Где тут есть солдат Иван Петров и как его найти?   

Отвечают им:  

— Солдат Иван Петров разбил врага в Берлине и с победой уехал домой.   

Вернулись ученые, а им говорят:   

— Нашлось сердце Кутузова, — и ведут в склеп Ка­занского собора удостовериться. Видят они — и   правда, стоит в склепе серебряный сосуд с сердцем Кутузова, словно никуда не исчезал.   

Удивляются:   

— Как оно здесь оказалось? Не принес ли его сол­дат Иван Петров?   

— Нет, — отвечают, — отыскалось само собой. Очень глубоко его под землю спрятали, оттого и не могли найти.   

Явились ученые к генералу, докладывают:   

— Выполнили ваше задание, нашли сердце Куту­зова.

Говорит им генерал:   

— Благодарю за службу.   

Так и нашлось сердце Кутузова.   

Говорят, будто лежит это сердце и сейчас в склепе, продолжая биться отвагой и любовью к Родине, охра­няя ее, как и прежде, от врагов.   

Не буду спорить, — возможно, и так. Но мне думает­ся, что отважное сердце Кутузова живет и бьется в гру­ди каждого русского солдата.

Приобрести книги

Бориса Сергуненкова 

График работы:
Пн-Пт с 9:00 до 18:00
Сб-Вс с 10:00 до 17:00