Официальный сайт писателя Бориса Николаевича Сергуненкова

Сборник сказок "Кот белый и кот черный":

1 Кот белый и кот черный

2 Кот белый и кот черный

Дерево сказок

Жил один сказочник. Сколько у него было сказок? Целый мешок. Путешествовал он от села к селу, от города к городу и дарил людям сказки. Маленькую сказку — тем, кто поменьше, большую сказку — кто побольше.   

Однажды остановился он в дороге передохнуть. По­ел, что у него было, и задремал.   

А мешок со сказками возле себя оставил открытым.   

Был у сказочника конь по кличке Воронок. Очень этот конь любил сказки, пуще овса, пуще соли. Увидел он, что мешок со сказками открыт, взял да и съел их. Все съел, одну маленькую сказочку оставил в самом углу мешка.   

Очень огорчился сказочник такому несчастью, стал коня ругать, да что с него возьмешь. Стоит конь, хвос­том помахивает. Тут не коня, а самого себя ругать надо.   

Думал сказочник: как дальше с одной сказкой быть? Как с ней к людям идти? Вырыл ямку, положил в нее оставшуюся сказку, землей закопал, водой полил.   

Через много лет на этом месте поднялось дерево, а на дереве выросли сказки. Их было так много, как звезд на небе. Считай всю жизнь — не   сосчитаешь. И каждо­му сказка на свой вкус. Веселому человеку — грустная сказка, чтобы он знал, что есть на свете не одно веселье. Грустному — веселая   сказка, чтобы не унывал. Пройдет человек мимо дерева, сорвет сказку и рад.   

Давно помер этот сказочник. И от коня костей не ос­талось. А дерево со сказками растет.   

Проходил и я однажды мимо этого дерева, сорвал несколько сказок и принес вам.

3 Кот белый и кот черный

 

4 Кот белый и кот черный

Кувшин                                                                                                                                   Н. В. Литвинову

Когда-то давно была высокая гора. На этой горе у разных склонов лежали два села. Каждый год обваливалась гора и засыпала села. И села враждовали между собой, одни говорили: «Это вы виноваты», другие: «Нет, вы». Много крови пролилось из-за этой вражды, одно село нападало на другое, мужчины убивали друг друга, сироты и калеки множились. 

В то время в одном селе жил молодой горшечник, ни­кто не мог лепить горшки и кувшины лучше, чем он. А в другом селе жила девушка, и не было на свете дру­гой, которая могла бы сравниться с ней красотой.   

Пошел однажды горшечник набрать глины для своих горшков на гору, увидел девушку — та давила на вино­граднике вино, — влюбился в нее и тут же предложил ей выйти за него замуж.   

—  Хорошо, я выйду за тебя, — сказала девушка, — только с одним условием: вылепи мне такой

кувшин, что­бы вино в нем было самым сладким на свете.   

Согласился горшечник, вскинул на плечо мешок с глиной и заторопился домой. Дома он сел за станок, вылепил кувшин, обжег его, а на боку кувшина нарисо­вал солнце. Принес девушке, та налила в кувшин вино, пригубила и говорит:   

—  Пресное в твоем кувшине будет вино — будем мы весь век с тобой жить пресной жизнью. Не суждено мне выйти за тебя замуж.

Огорчился горшечник и говорит:   

— Подожди немного, сделаю я кувшин лучше этого.   

Набрал горшечник мешок глины побольше, принес до­мой. Дни и ночи сидел он над кувшином. Не один мешок глины перемесил, не один кувшин перепортил — все хо­тел, как бы получше кувшин получился. Наконец выле­пил кувшин, и был он лучше прежнего. Обжег его, а кроме солнца нарисовал на кувшине луну.   

Принес кувшин девушке. Та налила в кувшин вино, пригубила и говорит:   

— Кислым будет у тебя в кувшине вино — кислой будет у нас с тобой жизнь, не выйду я за тебя замуж.   

Говорит ей горшечник:   

— Подожди немного, сделаю я кувшин лучше этого.   

Набрал он в мешок глины и отправился домой. Це­лый год трудился над кувшином. Получился кувшин на славу, еще лучше прежнего. А к солнцу и луне нарисо­вал горшечник землю со всеми земными зверями и жи­вотными.   

Принес кувшин девушке, та налила в кувшин вино, пригубила и говорит:   

— Горьким в твоем кувшине будет вино — будем мы с тобой всю жизнь горевать. Не суждено мне за тебя замуж выйти.   

И опять удалился к себе горшечник. Опять он взялся лепить кувшин. Несколько лет лепил, мешками глину носил. Вылепил, наконец, кувшин необыкновенный, а к солнцу, луне, земле с земными зверями и животными пририсовал небо с птицами.   

Принес кувшин девушке, та налила в кувшин вино, пригубила и говорит:   

— Сладким у тебя будет в кувшине вино — сладкой будет у нас с тобой жизнь. Суждено мне за тебя выйти замуж.   

Тут они свадьбу сыграли, пригласили на свадьбу гос­тей с обоих сел. Пили гости сладкое вино из горшечникова кувшина, жениха с невестой славили. Зажили с тех пор два села дружно, и никто не спорил больше из-за горы, потому что горшечник всю гору на кувшин извел.

5 Кот белый и кот черный

 

Безымянный

Чудесная корова

Жила старуха, и была у нее корова. Старуха дряхлая, едва ноги носит, а корова молодая, за ней уход нужен да старание. Целый день возится старуха с коровой: то подоит ее, то водой попоит, то травой покормит, то от грязи отскребет, то на луг проветриться отведет, то слепней березовым веником отгонит. Навозится старуха за день с коровой, а на себя уже и сил нет — ни печь истопить, ни поесть сготовить. Вечером упадет на постель и лежит пластом. Видит старуха — всю силу у нее корова отни­мает — и   говорит:                                     

— Продам я корову. Хоть и жалко, да сведет она ме­ня в могилу. Пусть другие люди попользуются.   

Привязала она корову за веревку, повела на базар. Только ей за корову цену дали, бросилась старуха к ко­рове, обняла ее за шею и плачет:   

— Корова моя милая, как мне тебя продать, кто уха­живать за тобой, как я, будет, травой кормить, водой поить? Захиреешь ты, корова, в чужих руках, намуча­ешься. Не отдам я тебя чужим людям, лучше к мяснику отведу, он тебя на мясо зарежет.   

Привела корову к мяснику. Стал мясник ножи то­чить. Жалко старухе резать корову. Заплакала она:   

— Корова моя золотая, молока ты даешь много, гля­дишь ласково, ходишь весело. Грех мне на душу твою смерть принимать. Не дам я тебя резать, отведу-ка луч­ше в темный лес, а там ты сама собой распорядись: или к людям иди, или вольной оставайся, или серых волков утешь.

Отвела старуха корову в лес. К дереву привязала, а уйти не может. Жалко ей расставаться с коровой. Рас­плакалась:   

— Корова моя родная, как я тебя одну оставлю? Мужа у меня на войне убили, дочери по чужим дворам разъехались, сыновья дорогу забыли. Осталась ты у ме­ня одна-единственная. Умру я, а тебя не брошу.   

Привела старуха корову домой. Поила ее, кормила, чистила, пока совсем не слегла. Лежит старуха, пол у нее не метен, печь не топлена, белье не стирано, каша не сварена. Некому за старухой поухаживать. Глаза старуха закрыла, руки на груди сложила, чувствует — пришел ей конец. Тут подходит к ней корова и говорит человеческим голосом:   

— Потрудилась ты, бабка, на славу, теперь я потру­жусь, а ты отдыхай.   

Взяла корова ведро, пошла на речку, воды принесла, печь растопила, кашу сварила, белье постирала, погла­дила, пол в избе подмела. Лежит старуха в чистой по­стели, кашу из миски ест да нарадоваться на свою ко­рову не может. Не корова у нее в доме, а заботливая хозяйка.   

Благодарила старуха судьбу, что дала она ей такую прекрасную корову, и жила в довольстве и счастье еще много лет.

Безымянный2

 

Мужик и баба

Мужик и баба

Жил одинокий мужик. Пошел он однажды на базар, купил кур, а чтобы они не скучали, лисичку им в придачу купил. Посадил всех в курятнике. Ночью лиса всех кур передушила. Жалко мужику лису стало, пошел он искать, кого бы в пару лисе найти. Привел волка. Волк лису загрыз. Загоревал мужик: «Ах, беда какая, подохнет волк в одиночестве, кого бы ему в парочку подобрать?» Привел медведя. Медведь задрал волка. Что тут делать? Кого медведю в парочку привести? Привел мужик бабу. Рассердилась баба на медведя, тюкнула кочергой по лбу, он и околел. Что тут делать? Искал мужик, кого бы в пару бабе найти. Искал, искал, никого не нашел. Пришлось самому мужику с бабой жить.

Мужик и баба2

 

Барашек

Барашек 

Жил барашек. Маленький, беспомощный, ничего не мог сам делать. Были у него отец, мать, брат и сестра. Отец защищал барашка от волка, мать поила его молоком, брат играл с ним на лужайке в игры, а сестра укладывала спать и пела колыбельные песни.   

Налетела однажды буря. Подняла она вверх камни, повалила деревья. Погубила она многих зверей и жи­вотных. Спрятался барашек от бури, а как кончилась буря, видит — нет возле него ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры. Остался он на свете один-одинешенек. Некому теперь барашка от волка защитить, некому его напоить, не с кем барашку поиграть, некому его укачать, песню колыбельную спеть.  

 Искал он своих родителей, искал, видит — бежит огромный волк и зубами от голода щелкает. Испугался барашек, заплакал:   

— Нет у меня отца, некому меня от волка защитить, съест меня волк.   

Приготовился барашек к смерти. Вдруг слышит — кто-то говорит ему:  

— Иди, барашек, ко мне, я тебя от волка спрячу.   

Оглянулся барашек, а это высокая трава его зовет. Забрался барашек в высокую траву. Трава его от волка спрятала.   

Сидел он в траве, пить ему захотелось. Заплакал он:

— Нет у меня матери, некому меня напоить, умру я от жажды.   

Слышит —  кто-то говорит ему:   

— Иди, барашек, ко мне, я тебя напою.   

Оглянулся, а это речка его к себе зовет. Прибежал барашек к речке. Речка его чистой водой напоила.   

Захотелось барашку поиграть, да нет у барашка бра­та, не с кем ему поиграть. Заплакал он:   

— Нет у меня теперь брата, не с кем мне теперь по­играть.   

Слышит —  кто-то говорит ему:   

— Иди ко мне, будем с тобой играть.   

Оглянулся барашек, а это день с ним разговаривает, к себе зовет. Наигрался барашек с днем вволю. Ночь пришла, спать ему захотелось, а некому бараш­ка укачать, песню колыбельную спеть. Заплакал бара­шек:  

— Нет у меня сестрицы, некому меня укачать, песню колыбельную спеть. Не могу я спать без колыбельной песни.   

Слышит —  говорит ему кто-то:   

— Иди, барашек, ко мне, я тебя укачаю, песню ко­лыбельную спою.   

Смотрит барашек, а это ночь его к себе зовет, доб­рая, как сестра. Уложила ночь барашка на землю, укры­ла туманом, стала укачивать, песни колыбельные петь. Слушал барашек колыбельную песню, слушал, глаза у него закрылись, и он уснул.

Барашек2

 

Мужик и соловей

Мужик и соловей

Жил мужик. Был у него сад в три дуба. Однажды прилетел в сад соловей песни петь, а мужик увидел его и давай лаяться:             

— Ах ты такой-разэдакий, ты чего в мой сад прилетел песни паршивые горланить? Срублю я три дуба, что растут в моем саду, — негде бу­дет тебе петь, негде сидеть, разобьешься ты, чертова башка, о землю и петь перестанешь.   

Пел соловей на первом дубе, срубил мужик первый дуб — соловей на второй дуб перелетел. Пел соловей на втором дубе, срубил мужик второй дуб — соловей   на третий перелетел. Пел соловей на третьем дубе — сру­бил мужик третий дуб. Негде стало соловью петь, негде сидеть. Взлетел он высоко в небо, вниз камнем пал. А му­жик внизу стоял, на соловья смотрел, рот раззявил, ругаючись. Влетел соловей мужику прямо в рот. Закаш­лялся мужик, зачихался, заплевался, захотел соловья вон выплюнуть, да крепко устроился соловей в груди у мужика.   

С тех пор и живет соловей у мужика в груди. Чуть мужик рот раскроет, чтобы слово какое грубое рявкнуть, несется из его груди соловьиное пение.   

Вот как соловей мужика проучил.

Мужик и соловей2

 

Жил был медведь

Медведь

Жил  медведь. Шел он однажды по лесу. Ви­дит — заяц   себе избу строит.            

—  Давай, косой, помогу.            

Взял бревно, стал наверх укладывать, развалил избу, а зайца чуть не пришиб. Запла­кал заяц:   

—  Сломал, медведь, ты мою избушку.   

Пошел медведь дальше. Видит — лиса мост через реку строит, чтобы хвост свой не мочить: хвост у лисы большой, пушистый.   

—  Давай, лиса, помогу.   

Только ступил на мост, мост обрушился. Упала лиса в воду — тут уж не до хвоста, живой бы выбраться.   

Пошел медведь дальше. Видит — ворона своих деток в гнезде качает.   

— Дай, ворона, деток покачать.   

Качнул гнездо — выпали воронята, чуть не расшиб­лись. Кричит ворона:   

— Ах ты злодей, ах негодник! Не можешь другим по­мочь, так себе помоги. Выйди из леса, встреть Ваню-охотника с ружьем да скажи ему: «Не хочу я больше на свете жить. Убей меня, Ваня-охотник».   

Вышел медведь из леса. А навстречу ему идет Ваня-охотник с ружьем. Говорит медведь:   

— Не хочу я на свете жить. Убей меня, Ваня-охот­ник.   

Выслушал Ваня медведя, выстрелил из ружья в воз­дух и говорит:   

— Беги, мишка, в лес. Не пора тебе помирать.   А при­дет пора — тогда встретимся.

Жил был медведь2

 

Храбрый солдат

Храбрый солдат 

Жил храбрый солдат. Однажды напал на стра­ну враг, война началась. Много земель захва­тил враг, еще больше грозится. Отправился на войну защищать свою родину храбрый солдат. Встретил он по дороге девушку, та ему и говорит:   

— Свернем, солдатик, в лес, ягодки пособираем.   

Отвечает ей храбрый солдат:    

— Не могу я в лес сворачивать, ягодки собирать, потому что я храбрый солдат и умею только вперед ид­ти. — И отправился он дальше.    

Пришел солдат на войну. Говорят ему командиры:   

— Гнет нас враг и ломит, отступай, храбрый солдат, потому что никак нельзя остановить врага и разбить его в лоб, а только в обход можно.   

Отвечает им храбрый солдат:   

— Не могу я отступать, я умею только вперед идти, потому что я храбрый солдат.   

И пошел он вперед на врага, ворвался он во враже­ские окопы, он и штыком врага колол, и прикладом бил, и пулей, и гранатой доставал. И так грозен и силен был храбрый солдат, так крепко он громил своих врагов, что те не выдержали, побросали оружие и побежали.   

Прогнал храбрый солдат врагов с родной земли, мно­гих он побил, но и ему досталось — оторвало солдату ногу вражеским снарядом. Говорят командиры:   

— Посадить героя в машину и в честь победы назад домой отвезти.   

Отвечает им храбрый солдат:   

— Не могу я ни домой ехать, ни назад идти, потому что я храбрый солдат. Путь мой только вперед. А дома меня пусть ждут отец с матерью, я вернусь непременно.   

И пошел храбрый солдат вперед. Шел он по горам, по лесам, по болотам, через села, города и страны, плыл по морям и океанам, в одних странах за правду сражал­ся, в других бедных защищал. Шар земной обошел. В до­роге да в битвах старость к нему пришла. Идет храбрый солдат да глядит: не видать ли где родного дома? Вот и дом родной показался на косогоре, огород, отец с ма­терью на завалинке. Подошел храбрый солдат к родно­му дому, в глазах у него потемнело, упал он на землю и не встал больше.

Храбрый солдат2

 

Коза и девочка

Коза и девочка

Жили коза и девочка. Повела однажды девочка козу пастись к речке. Общипала коза два куста дикой смородины. Не наелась.            

— Хочу березовых листочков, —  говорит.            

Повела девочка козу в лес. Ободрала коза три березки. Не наелась.   

— Хочу свежей травы. Накосила девочка козе четыре охапки свежей травы. Съела коза траву и опять орет:   

— Хочу еще чего-то.   

— Что же я тебе дам? — говорит девочка. — Больше у меня ничего нет.   

Подобрала девочка у дороги горький стебелек полы­ни. Дала козе. Пожевала коза горький стебелек полыни, выплюнула.   

— Вот теперь-то я сыта.

Коза и девочка2

 

Самая быстрая ракета

Самая быстрая ракета 

Жил ученый. Однажды дали ему задание изо­брести самую быструю ракету. Сел он за чер­тежи. Три дня сидел, придумал ракету с од­ним двигателем. Запустили ракету, долетела она до Луны, вернулась на Землю за три дня. Похвалили ученого:

— Быстрая у тебя получилась ракета. А нужно еще быстрее.

Сел он опять за чертежи. Три года сидел, придумал ракету со ста двигателями. Запустили ракету, долетела она до Солнца, вернулась на Землю за три года. Похва­лили ученого:

— Быстрая у тебя ракета, а нам нужно еще быстрее.

Пошел ученый в поле. Поймал кузнечика, сел на не­го, пришпорил, как коня, взвился в небо. За полминуты все небо на кузнечике облетел, назад вернулся. Похва­лили ученого.

— Вот это, — говорят, — то, что нам нужно.

Самая быстрая ракета2

 

  Солдат и прутик

Солдат и прутик 

Один солдат был тяжело ранен в бою. И так его угораздило покалечиться пулей, что не мог он ни лежать, ни сидеть, ни идти. А мог только стоять на одном месте.

Вот стоит он день, другой, силы его слабеют, ноги подкашиваются. Ищет он, на что бы опереться. Ви­дит — рядом тоненький прутик из земли торчит. Пожа­лел солдат прутик. Говорит:

— Лучше я стоя умру, а не сломаю этот прутик.

И не стал он опираться на прутик. И стоял, страдая. (Бой-то давно вперед ушел, и про нашего солдата за­были.)

Долго ли, коротко он стоял, нам не известно, а сол­дату тем более, потому что от боли у него в голове пу­талось.

Однажды, когда не осталось сил стоять, он открыл глаза и видит: из прутика выросло огромное дерево. Ствол у дерева такой толстый, что не обхватить деся­терым, а макушка уперлась в небо, и с земли ее не ви­дать.

Осмелел солдат, оперся о ствол дерева. А как оперся, почувствовал себя здоровым, излечились у солдата раны, смог он снова и сидеть, и лежать, и вперед идти.

Обрадовался солдат своему исцелению, посидел не­много, перекусил тем, что было в его мешке, и поспешил догонять свой полк.

Солдат и прутик2

 

Девушка и три друга

Девушка и три друга 

Жила девушка, прекрасней которой не было на свете. Сама она о своей красоте ничего не зна­ла, потому что ей никто не говорил о ней, а люди не замечали ее красоту, считая обыкно­венной дурнушкой. Девушке тоже казалось, что она дурнушка, и она очень страдала от этого.

Однажды она шла по дороге и встретила трех дру­зей: слепого, глухого и немого. Слепой сказал ей:

— Ты самая красивая девушка на свете.

Глухой добавил:

— Твой голос слаще соловьиного.

Немой прижал руку к сердцу и обратился к девушке с такой речью:

— Ты — как солнце, как луна, как вся красота ми­ра. Прими от меня эти слова и живи на радость всем людям.

Девушка обрадовалась и поверила, что она самая красивая. И тогда все люди увидели, что она действи­тельно самая красивая девушка на свете.

А слепой с тех пор прозрел, глухой стал слышать и немой заговорил.

Девушка и три друга2

 

Дверь

Дверь 

Жили мужик и баба. Рассердилась однажды баба на мужика.

— Не хочу с тобой жить, — говорит, — да­вай делиться.

Поделились. Баба себе избу взяла, а му­жику дверь досталась. Снял мужик с петель дверь, взва­лил на спину и понес в поле. В поле остановился, врыл в землю столб, дверь навесил. Живет мужик в степи за дверью, а баба в избе без двери.

Утром сварит баба щи — придет мужик, все щи вы­хлебает; напечет пироги — а мужик все пироги к себе отнесет.

Обозлится баба на мужика, прибежит к мужику, а у него дверь на запоре. Постучится она, постучится и уйдет несолоно хлебавши. А тут новое горе. Заходят к бабе в избу без стука то стар, то мал, в углы загляды­вают, на чистую постель лезут, пол грязными ногами пачкают, житья не дают.

Надоело бабе без двери жить, говорит она мужику:

— Давай с тобой мириться. Я тебя в избу пущу, а ты дверь неси.

Принес мужик дверь, навесил на петли.

С тех пор баба с мужиком больше не ссорилась.

Дверь2

 

Дед и валеньки

Дед и валенки 

Жили дед и баба. Всю жизнь баба деда поедом ела: ругала, бранила, обижала, ни разу доб­рого слова не сказала. Время к смерти подошло. Пожалела баба деда, купила ему валенки. Как надел дед валенки, так и не снимает: очень ему валенки понравились. В валенках дед по де­ревне гуляет, в валенках на постель лезет. Осердилась баба на деда.

— Не лезь, дед, с грязными ногами, снимай вален­ки, — говорит.

Только дед ее и слушать не хочет. Он и в баню пе­рестал ходить, чтобы ему валенки не снимать. Прогна­ла баба деда жить на сундук. Он и тут спит, валенки не снимая. Она деда в сени выпихнула — дед и в сенях в валенках храпит. Перестала баба пускать деда в избу:

— Живи, старый черт, в собачьей будке.

Живет дед в собачьей будке да похваляется:

— Славные валенки мне баба купила — мороз на дворе, рукам и голове холодно, а ноги не мерзнут.

Дед и валеньки2

 

Старик и дерево

Старик и дерево 

Жил старик. Посадил он маленькое деревце и загадал: «Буду ухаживать я за деревом, поить каждый день из ведра, а как вырастет оно, я умру».

Каждое утро носил старик дереву ведро воды. Потянулось дерево вверх быстро, догнало стари­ка, перегнало, сравнялось с домом, с соседними де­ревьями.

Вырос дуб. Глянул на него старик однажды — шапка у него с головы упала, сердце обмерло: вымахал дуб вы­соченный, уперся зеленой макушкой в небо, и расти ему дальше некуда. «Вот и смерть моя пришла, — подумал старик, — напою-ка я дерево из ведерка в по­следний раз». Напоил он дерево водой из ведерка в по­следний раз и пошел домой смерть встречать.

Дома говорит жене:

— Подай, старуха, чистое белье, ко мне смерть в гос­ти жалует.

Заголосила старуха:

— И я вместе с тобой. Вместе жизнь прожили — вме­сте и умрем.

Приготовились они к смерти. Ночь прошла. Утром проснулся старик, пощупал себя, а он живой. Пошел ста­рик дерево посмотреть, а дерево еще больше за ночь вы­росло, дотянулось макушкой до месяца, лишь солнце выше его.

Вернулся домой, а старуха встать не может, зане­могла. Говорит старик старухе:

— Видать, обманулся я, жена, не пора помирать, вставай.

А та в ответ:

— Деток я вырастила, внуков вынянчила, больше мне на этом свете делать нечего, не встану я.

Удивился старик, принес дереву воды не в ведре, а в ковшике. Пришел домой, лег рядом со старухой, смерть ждет.

Ночь прождал, утром пощупал себя — живой. Пошел на дерево глянуть, а оно еще выше макушкой подня­лось, дотянулось до солнца, лишь звезды выше его.

А старухе совсем плохо. Охает она, стонет, ругает старика:

— Убил ты меня, загнал в могилу, злодей окаянный.

Принес старик дереву воды не в ковшике, а в на­персточке. Лег возле старухи.

— Ну, иди, смерть, иди, — зовет.

На третье утро встал старик, пошел к дереву погля­деть, а дерево стоит зеленое, еще выше макушкой под­нялось, доросло до самых звезд — качаются звезды на ветках. И выше дерева нет ничего. Не принес на этот раз старик дереву ни капли воды. Вернулся домой, а старуха не дышит. Затосковал он тут по старухе, заго­ревал да с горя и помер.

А дерево до сих пор растет.

Старик и дерево2

 

Неспетая песнь

Неспетая песнь

Жил гусь. Рано утром выплыл он на середину озера и увидел в воде самого себя. Очень гусь сам себе понравился. Встрепенулся он, рас­правил крылья. Захотелось гусю спеть про себя песню.

«Ах, какой я красивый, какой я прекрасный, — так захотелось спеть гусю. — Тополя я стройнее, снега бе­лее, выше самой высокой горы, лапки мои солнца крас­нее, глаза чище озерной воды».

Но потом он огляделся вокруг и говорит:

— Не буду я петь о себе песнь. Тополь меня строй­нее, снег белее, гора выше, солнце краснее лапок, озер­ная вода чище глаз.

Застыдился он и не спел свою песнь. А жаль. Все-таки это был великолепный гусь. Ростом он был как го­ра. Бел, как снег. Строен, как тополь. Лапки у него бы­ли красны, как солнце. Глаза чисты, как озерная вода.

Удивительный был гусь, красивый, прекрасный!

Солдат и прутик2

 

стол-конь

Стол-конь 

Один человек собрался навестить своих родствен­ников. Идти надо было в дальнее село, и он поду­мал: что бы ему взять с собой в дорогу? Думал, думал и взял стол. «Стол мне в дороге всегда пригодится, — рассуждал он. — Дождь польет­ся — я под стол спрячусь. Ветер подует — я от ветра за­горожусь. Мокро спать будет — я на столе улягусь. Про­голодаюсь — будет на чем еду разложить и попутчиков угостить».

Отправился он. Дождь полил. Человек забрался под стол и, как под навесом, переждал. Сильный ветер по­дул — он столом, как стеной, от ветра загородился. В бо­лото забрел, лег на стол — на сухом переночевал. Про­голодался — еду на столе разложил, сам уселся, да еще попутчиков усадил.

Так и шел человек со своим столом к родственникам. И стол его выручал от бед, как верный товарищ. Но вот устал человек, не может стол нести. Как ему теперь до родственников добраться? А очень просто. Сел он на стол и пришпорил его, как коня. И стол его мигом до родственников домчал.

Окончил человек путешествие благополучно. А ведь когда собирался в гости, все над ним смеялись: надо же, стол в дорогу взял!

стол-конь2

 

Солдатский ночлег

Солдатский ночлег

Шел солдат. Притомился в дороге. Остановился на ночлег. Говорит солдату старшая хозяйская дочь:    

— Уложу я тебя на мягкую перину, положу под голову пуховую подушку, укрою лебяжьим одеялом. Солдат должен спать крепко.

— Премного благодарен, — отвечает солдат. — Это мне не подходит.

Говорит солдату младшая хозяйская дочь:

— Уложу я тебя на голые доски, положу под голову острый камень, укрою дерюгой. Солдат должен спать чутко.

— Спасибо. И это мне не по душе, — отвечает сол­дат.

Вышел он в чистое поле. Лег на зеленую траву. По­ложил под голову вечернюю зарю. Укрылся туманом. И говорит:

— Солдат должен спать крепко, но чутко.

Зевнул, глаза закрыл и уснул.

Солдатский ночлег2

 

Одуванчик

Одуванчик

Жил одуванчик. Рос он на обочине дороги, а мимо него каждый день проезжали машины, проносились мотоциклы с мотоциклистами в касках, в защитных очках, ехали велосипедисты, брели пешеходы с тележками, тачками, с рюкзаками, в сапогах, тапочках и просто так, босиком. Люди спешили по своим делам или путешествовали, глазея на мир, и одуванчику было завидно, что все вокруг него куда-то торопятся, спешат, а он стоит на месте.

Днем одуванчик грелся на солнце, а ночью крепко запирал окна и двери и укладывался спать.

Ночью снились ему счастливые сны. Ему снился сол­нечный день, ясное небо, снилось, будто путешествует он по земле, глядит на реки, на горы, на города и деревни. Сны были очень приятные. Утром, когда всходило солн­це, одуванчик с трудом протирал заспанные глаза, по­скорей распахивал окна и двери и выглядывал наружу, желая убедиться, не путешествовал ли он наяву. Но все было по-прежнему: и обочина дороги, и дорога, и ма­шины, идущие по ней, и сам одуванчик на старом месте.

Однажды, путешествуя во сне, одуванчик так заспал­ся, что проспал много дней подряд, а когда проснулся, увидел, что стал совсем седой.

«Вот и жизнь моя прошла, — подумал одуванчик, — а я так и не попутешествовал».

Днем по дороге шла в школу девочка. Увидела она белый одуванчик, наклонилась и сорвала его.

«— Лети, одуванчик», — сказала девочка и дунула на его белую шляпку. Пушинки одуванчика оторвались от шляпки и полетели. Порыв ветра подхватил их и понес по всему свету.

Мужик и соловей2

 

Друзья

Друзья                     О. Базунову 

Жили два зайца — отчаянные друзья. И, как это всегда бывает у настоящих друзей, часа не могли они прожить, чтобы не повидаться и не поболтать друг с другом. Да вот беда — жили они в разных местах, в разных краях леса: один — на правом краю, другой — на левом. Захотел од­нажды заяц, что жил на правом краю леса, повидать своего друга зайца, что жил на левом краю леса. Заду­мано — сделано. Взял он, как говорят, ноги в руки — и к своему дружку. А другой заяц, что жил на левом краю леса, как раз в это время вспомнил о зайце, что жил на правом краю леса, и захотел тоже повидаться с другом. Так часто бывает. Недолго думая, махнул он к приятелю в гости. Зайцы так торопились повидаться, что в пути не заметили, как проскочили мимо друг друга.

Прибежал заяц, что жил на правом краю леса, на ле­вый край и спрашивает: «Где мой самый лучший друг?»

А ему отвечают: «Так, мол, и так, только что, соску­чившись по вас, умчал к вам в гости».

А другой заяц в это время прискакал на правый край леса и спрашивает: «Где мой самый лучший друг?»

И ему отвечают: «Так, мол, и так, умчал, по вас со­скучившись».

Недолго думая, первый заяц, что прибежал на левый край леса, помчал на правый край леса, то есть к себе домой, чтобы застать там друга, а второй заяц, что при­бежал на правый край леса, поскакал к себе домой, что­бы тоже застать своего друга. Обратно они бежали еще быстрее и, понятно, в пути опять проглядели друг друга.

Прибежал первый заяц домой и говорит: «Где мой самый лучший друг?» А ему отвечают. «Так, мол, и так, не застав, умчал повидать вас у себя дома». А второй заяц тоже прибежал домой и тоже спрашивает таким образом, и ему отвечают примерно то же.

Первый заяц, что жил на правом краю леса, побежал на левый край леса, а второй заяц побежал на правый край леса. Очень уж им хотелось повидаться друг с дру­гом. И, конечно же, как и в прошлый раз, они опять раз­минулись в дороге.

Вы спросите: чем же кончилась эта интересная исто­рия? А ничем. Так и бегают зайцы от одного края леса к другому по сей день и не могут встретиться.

Вот иногда как случается с друзьями.

5 Кот белый и кот черный

 

  Телка 2

Телка 

Жила бабка. Была у нее телка. Однажды гово­рит бабка телке:

— Хватит тебе, телка, в телках ходить, пора коровой стать. Пойди, принеси молока.

 Пошла телка. Принесла не молока, а воды. Гово­рит бабка:

— Не надо мне воды, принеси молока.

Принесла телка не молока, а золотого песочка. Гово­рит бабка телке:

— Не надо мне и золотого песочка, принеси молока.

Принесла телка молока, а с собой привела малень­кого теленка. Налила бабка молока теленку в ведро, де­ду в кувшин, себе в миску, внуку в кружку, внучке в чаш­ку, а коту Пантелею в маленькое блюдечко. Пьет бабка молоко, нахваливает, да и говорит:

— Славной ты, телка, коровой стала.

  Телка 3

 

всадники

Всадники 

Жила Маша. Сидела она однажды у окошка, в поле глядела, видит: едет по полю всадник на белом коне. Подъехал к дому и говорит Маше:

— Пусти переночевать.

— А ты кто? — спрашивает его Маша.

— Я твой жених.

— Ну, входи.

Вошел всадник в дом, Маша на стол ему ужин на­крыла, постель чистую постелила, коню овса насыпала. Переночевал всадник, а рано утром уехал.

Сидит Маша у окошка, видит: едет по полю всадник на красном коне. Подъехал к дому и говорит:

— Пусти переночевать.

— А ты кто?

— Я твой сын.

— Ну, входи.

Вошел всадник в дом. Маша на стол ему ужин на­крыла, постель чистую постелила, коню овса на- сыпала. Переночевал всадник, а утром был таков.

Сидит Маша у окошка, видит: едет в поле всадник на черном коне. Подъехал он к дому и говорит:

— Пусти переночевать.

— А ты кто такой?

— Я твоя смерть.

— Ну, входи.

Вошел всадник в дом, Маша на стол ему ужин на­крыла, постель чистую постелила, коню овса насыпала. Перекочевал всадник, а утром был таков.

Сидит Маша у окошка день, другой, ждет, какой еще всадник поедет, в дом напросится, да не едут больше всадники, — знать, задержались в дороге.

Солдат и прутик2

 

Муж и гора

Мужик и гора 

Жил мужик. И была высокая гора. Мужику ка­залось, что гора близко, и он решил до нее дойти. Долго шел мужик к горе, но она была так же далеко, как и вначале. В пути у мужи­ка прошла вся жизнь. Лег он на землю, при­готовился к смерти и говорит:

— Я думал, гора, что ты близко, а ты далеко. Шел я к тебе всю жизнь, но так и не пришел. Но я все равно к тебе пришел, потому что больше сил нет идти.

 Закрыл мужик глаза и умер. И как только он умер, гора сама к нему пришла.

Муж и гора 2

 

козел 1

Козел 

Жил козел. Однажды пришел он домой, а воро­та на запоре. Постоял козел у ворот, заду­мался: «Если ворота закрыты, значит, хозяин меня не признал. Если он меня не признал, значит, я не козел. Если я не козел, то кто же я?»

Пошел козел по тропинке. Видит — гуляют в поле кони. «Наверное, я конь, — подумал козел, — погуляю с конями в поле». Подошел он к коням — кони от него убежали. Бежал козел за конями — не догнал. «Если кони от меня убежали, значит, я не конь», — подумал козел.

Пошел он дальше. Видит — на лугу коровы пасутся. «Наверное, я корова, попасусь-ка вместе с коровами». Подошел козел к коровам — пастух козла прогнал. «Пас­тух меня прогнал, значит, я не корова».

Пошел дальше. Видит — в поле куры гребутся. «На­верное, я курица, — подумал козел. — Погребусь-ка вмес­те с курами». Подошел он к курам. Налетел на козла петух, вонзил козлу в бок шпору, тюкнул клювом по за­гривку. Закудахтали куры, разлетелись в разные сторо­ны. Обиделся козел: «И не курица я».

Подошел он к речке. Бежит речка тихая, светлая. Глянул козел в речку. Увидел в речке козла с рогами, с бородой, с копытцами.

— Козел я, козел, — заблеял он.

Прибежал козел домой, застучал рогами в ворота:

— Козел идет, открывай, хозяин, ворота, да поско­рее.

козел 2

 

как трусливый

Как трусливый солдат стал храбрым 

Один солдат испугался врага на поле боя. Думал, как бы от смерти убежать. Оставил винтовку, патроны и превратился в зайца. Бросился он на­ утек. Пули да гранаты его теперь не настигают. Да лиса из кустов крадется. Он в утицу на озере превратился. Но ястреб в небе кружит. Утица овцой сделалась. А тут волк зубами от голода щелкает. Овца коровой стала, а корову уже медведь из леса задрать бежит.

Понял солдат: не спастись трусу от смерти ни зай­цем, ни утицей, ни овцой, ни коровой. Везде его смерть настигает. Решил он лучше умереть солдатом. Взял в руки винтовку, подобрал патроны. Начал храбро с вра­гом биться.

Тут врага и одолел.

как трусливый 2

 

разбойник

Разбойник 

В давние времена жил разбойник. Не было на све­те злодея страшнее его. Темной ночью выходил он на дорогу грабить честных людей. И не знал разбойник ни жалости, ни пощады.

Вез однажды купец деньги. Остановил его разбойник, деньги отнял, а купца убил. Вез мужик на базар корову. Зарезал разбойник корову, а мужика убил. Нес странник в сумке краюху хлеба. Отнял разбойник у странника краюху хлеба, а странника убил. Шел по дороге нищий, у которого и краюхи хлеба не было, и того убил разбойник.

Были у разбойника отец с матерью, люди честные, справедливые. Умоляли они сына бросить свое страш­ное ремесло, но он не бросал. И тогда родители прокля­ли своего сына. Жена разбойника с горя утопилась в ре­ке. Дети поклялись: как вырастем, убьем своего отца. А земля сказала, что она не примет злодея в свое лоно.

Ловок, хитер был разбойник, но и он не ушел от су­да. Поймали его однажды, заковали в цепь, посадили в телегу, повезли на казнь.

Сколько людей пришло посмотреть на казнь вора! Об­легченно вздохнули люди: наконец-то пойман убийца, наконец-то ему отомстится за невинную кровь и стра­дания!

Взошел разбойник на смертный помост, поклонился народу до земли и говорит:

— Люди добрые! Руки мои по локти в крови. Многих я пограбил, многих поубивал. Тяжкий грех лежит на моей душе. Знаю, нет мне прощения. Простите меня, ра­ди бога.

Выслушал народ слова разбойника. Простил его. Приказал палачу:

— Отрубить разбойнику голову!

Взмахнул палач топором, отрубил разбойнику голо­ву. Покатилась голова по зеленой траве. Тут и земля го­ворит:

— Иди, разбойник, ко мне.

Приняла она разбойника в свое лоно.

5 Кот белый и кот черный

 

Бабкины руки

Бабкины руки 

Жила бабка. Штопала она однажды чулок пра­вой рукой и говорит:

— Что ж это такое получается? Правая моя рученька чулок штопает, отдыха не знает, а левая лодыря гоняет.

Говорит она левой руке:

— Хватит тебе, бесстыдница, лодырничать, порабо­тай-ка ты хоть в полстолько, в сколько правая моя ру­ченька наработала.

Стала бабка левой рукой чулок штопать. Непривыч­но левой рукой чулок штопать: один чулок заштопала — всю руку исколола. Носила бабка левой рукой воду в бочку — чуть руку не вывихнула. Колола левой рукой дрова — чуть ногу топором не отрубила. Белье на реке полоскала — чуть в реке не утонула. Тесто месила, печь топила, блины пекла, кашу варила, корову доила, пол мела, ложки, чашки мыла — все левой рукой трудилась, а кажется бабке, что мало наработала левая рука.

День она левую руку трудит, второй, третий...

Уж она левой рукой реку воды переносила, лес дров порубила, облако теста замесила, море каши наварила, ложки, чашки у всей деревни перемыла.

Тут и говорит бабка левой руке:

— Теперь и ты отдохни немножко.

Бабкины руки2

 

конь

Конь 

Жил молодой конь. Грудь крепкая, ноги быст­рые, грива шелковая, а на лбу белая звездоч­ка. Пустил конюх коня в загон. Пробежался конь по загону, топнул копытом и ржет:

— И-го-го, мал мне загон.

Пустили коня на луг. Набегался конь по лугу, опять копытом стучит:

— Мал мне луг, в вольную степь хочу.

Отпустили коня в вольную степь. А степь широкая, конца и края не видать. Обскакал конь степь, вернулся, топнул копытом: и степь ему мала. Запрягли коня в те­легу. Сел конюх в телегу, взмахнул кнутом. Рванулся конь, понеслась телега. Бежит конь, гриву по ветру раз­вевает, землю копытами рвет.

— И-го-го, — ржет, — тут-то мне работки на всю жизнь хватит.

конь 1

 

Стыдливый солдат

Стыдливый солдат 

Жил один солдат. Пришел на войну. Говорят ему трусы:

— Не ходи в атаку, а то убьют тебя.

— Ну что ж, — сказал солдат. — Двум смер­тям не бывать, а одной не миновать. Для того я и пришел на войну, чтобы сложить свою голову.

И ведь что случилось — не убило солдата. Вернулся храбрец живой и невредимый. Тут девушка ему одна приглянулась. Захотел он на ней жениться. Говорят ему соседи:

— Не бери эту девушку. Женишься — замордует она тебя до смерти.

Отвечает солдат:

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Для того и беру ее, чтобы мордовала она меня, окаян­ного.

Женился, народил детей. И жили они с женой душа в душу. Смерть к солдату подошла. Заплакали дети, за­голосила жена. А солдат им:

— Не тужите. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Для того и живем, чтобы смерть встретить. Не убивайтесь по мне, а лучше пойте и веселитесь.

И не умер бы солдат, отступила бы от него смерть, как отступала раньше, и прожил бы он еще много лет, да застеснялся, что заживется, и умер.

Стыдливый солдат2

 

как волк

Как волк обманул собак и охотников 

Спасался однажды волк от собак и охотников. Спрятался он в степь, собаки его нагоняют.

Волк в лес — собаки бегут за ним по пятам.

Волк в горы — собаки и тут не отстают Добе­жал волк до ущелья, дальше некуда ему де­ваться. Остановился он. А лай собачий совсем близко.

— Нет, — говорит волк, — я хитрый, меня просто так не возьмешь. Я все равно убегу. Разинул он пасть пошире, хап — и проглотил сам себя. Прибежали собаки, топчутся на месте, ищут волка, да не могут найти. Был волк, и нет волка. Пропал, исчез, будто не было его никогда. Пришли охотники, отозвали собак да с тем и ушли. Вот как волк обманул собак и охотников!

как волк2

 

Трое нищих 

Жили в старину трое нищих. Один нищий сты­дился своей нищеты, второй хвалился ею, а третий не замечал.

Пришли нищие в село. Отправился по дворам за милостыней первый нищий. Подошел к воротам.

— Тебе чего? — спрашивает хозяин.

А нищий слова сказать не может, стыдится. «Уж не вор ли какой к дому приглядывается», — подумал хозяин. Спустил он с цепи собак:

— А ну гоните его, разбойника, от дома.

Тот еле ноги унес.

Пошел за милостыней второй нищий. Стал посреди улицы, голую грудь выставил и давай перед собравши­мися мужиками выхваляться:

— Гляньте на меня, ничего у меня нет, гол я и бос, а богаче самого богатого на свете.

Выслушали мужики нищего, поскребли в затылке и говорят:

— Видно, и впрямь ты богатый человек, коль ни в чем не нуждаешься. Ступай же с богом. — И разошлись.

А третий нищий ходил по дворам и протягивал руку:

— Подайте на пропитание.

И кидали ему в холщовую сумку кто что мог.

Трое нищих2

 

Садовник

Садовник и яблоня-уродец 

Жил садовник. Был у него сад в три яблони. Две яблони, толстые, развесистые, каждый год давали богатый урожай. А третья яблоня — уродец. И в рост не шла, и яблок не давала только место занимала.          

Говорят ему сыновья:

— Сруби, отец, яблоню. Не будет от нее толку.

— Нет, — отвечает садовник. — Не пришел ей час да­вать плоды. А когда придет, вырастут у нее яблоки, са­мые сладкие на свете.

Мудр и искусен был этот садовник. Много на своем веку повидал он деревьев и поухаживал за ними. Знал он, какой им нужно земли принести, какой водой на­поить. Принес он яблоне самой лучшей земли. А яблоня не растет. Принес самой чистой воды из родника, а яб­лоня не дает плодов. Сыновья садовника говорят ему:

— Не трать, отец, на эту уродину времени. Не будет от нее толку.

А жизнь между тем шла своим чередом. Родились у садовника внуки. Радуясь, приходил садовник к яб­лоне и делился с ней своей радостью. Умерли сыновья — горевал садовник и плакал, стоя у яблони. Когда ему в голову приходили светлые мысли, шел он к яблоне и по­долгу сидел возле нее.

А яблоня все не росла и не давала плодов.

Так и не дождался садовник урожая. Пришел его час умирать. Попросил он внуков:

— Похороните меня под моей яблоней-уродцем.

Удивились внуки словам деда, но перечить не стали; когда дед умер, похоронили его под любимой яблоней.

Весной зацвела яблоня пышным цветом. Потянулась вверх, разрослась вширь. А осенью выросли на ней пло­ды. Их было так много, что ветки не держали яблоки и ломались. Каждое яблоко светилось на солнце, точно золотое. Попробовали люди яблоки с бывшей яблони-уродца и удивились. И было чему удивляться: кто был слеп, съев яблоко, становился зрячим, кто нем — злато­устом, кто уродлив — красавцем, кто несчастлив — сча­стливым, кто глуп — умным, кто зол — добрым.

Вот какая выросла яблоня.

Садовник2

 

Ворона

Ворона 

Жила ворона. Прилетела она однажды на кол­хозный ток, поклевала зерен пшеницы, осталь­ное людям оставила; похватала отрубей в хле­ве, остальное коровам оставила; полакомилась в огороде у бабки спелой клубникой, остальное бабке оставила; стащила из мешка у деда горбушку хлеба, остальное деду оставила; отщипнула у мальчика кусок пирога, остальное мальчику оставила; отведала из собачьей миски овсяной каши, остальное собаке оста­вила; хлебнула из кошачьего блюдца глоток молока, остальное кошке оставила.

В хлопотах у вороны незаметно весь день прошел. Вечером взгромоздилась ворона на сук дерева, почис­тила клюв, зевнула сладко и говорит:

— Вот какая я, ворона, великая кормилица! Сама наелась и мир накормила.

Ворона 2

 

Мужик и смерть

Мужик и смерть 

Жил мужик. Умерла у мужика жена. Тоскливо весной мужику без жены стало. Решил он от­правиться к ней в гости, а заодно и разузнать, что это за штука — смерть. Запряг коня в те­легу, устроился поудобней и поехал на клад­бище. По дороге закрыл глаза и говорит.

— Ну, смерть, показывай, что ты за зверь.

И только это сказал, капнули мужику на лицо капли и говорят по-человечьи:

— Живы и жить будем.

Мужик дальше едет, летят в небе жаворонки и поют:

— Живы и жить будем.

Он на мост въехал, затарахтели на мосту колеса:

— Живы и жить будем.

Он коней кнутом, а кони ржут:

— Живы и жить будем.

Приехал мужик на кладбище.

— Ну, жена, — кричит, — где ты?

А та в ответ:

— Жива и жить буду.

Обрадовался мужик, как закричит:

— И я жив тоже.

Споткнулся конь о камень, перевернулась телега, упал мужик на землю — тут и узнал, что такое смерть.

Мужик и смерть1

 

Парень и девушка

Парень и девушка 

В одном доме жила девушка. Красивая, лучше ее не найти во всем свете.

Влюбился в нее однажды парень. Пришел к ней и говорит:

— Я люблю тебя, выходи за меня замуж.

А девушка не отказывает и согласия не дает. Гово­рит:

— Сейчас я тебе ничего не могу сказать. Дам ответ через месяц.

Пришел парень через месяц. А у девушки дверь на запоре. Подергал он дверь, подергал. Собрался было уходить, видит открытое окно. Влез он в окно.

— Жить без тебя не могу, — говорит девушке.

А та:

— Приходи через неделю.

Пришел через неделю. Дернул дверь — она на запо­ре, в окно хотел влезть — оно закрыто. Забрался он на крышу дома, спустился к девушке через печную трубу. Едва пролез. Испачкался весь в саже, как трубочист. Говорит девушке:

— Если не выйдешь за меня замуж, умру я. Согласна или нет?

— Ладно, — говорит девушка, — подожди до завтра, дам тебе ответ.

На следующий день пришел парень к девушке, а у нее дверь и окно на запоре, а печная труба заслонкой прикрыта. Шагнул парень в дом прямо через стену. Рас­ступилась перед ним стена, будто ее и не было. Увидела девушка, как парень через стену прошел, и говорит:

— Согласна я выйти за тебя замуж.

Парень и девушка1

 

 

Горшок с гречневой кашей

 

Шли мать с сыном по темному лесу день, второй. И был у них горшок с гречневой кашей. Видит мать — не выбраться им из леса вдвоем. Говорит она сыну:

— У тебя жизнь впереди, а я свое отжила. Бери, сынок, горшок с гречневой кашей да отправляйся один.

Заплакал сын, да делать нечего, оставил он мать од­ну, взял с собой горшок с гречневой кашей и отправил­ся в путь. Шел, шел и устал. Захотелось есть ему. Вынул из мешка горшок с гречневой кашей и вспомнил мать. Жалко ему, что оставил мать без еды, без присмотра. Смотрит на горшок, плачет, а есть не может. Так и не съел ни крупинки. Еще часть дороги прошел, еще боль­ше есть ему захотелось. Смотрит он на горшок и опять есть не может. Глотает лишь соленые слезы.

Вот уже и конец леса показался, и дойти до него не­долго, а нет у сына больше сил. Лег он и думает: «Хоро­шо, что не съел я гречневую кашу. А то про- пал бы от стыда. Мне и есть-то не хочется. Лети горшок к моей матери да накорми ее хорошенько».

Подумал и глаза закрыл. А горшок с гречневой ка­шей поднялся и полетел к матери. Мать в ту пору к смерти готовилась. Подлетел к ней, опустился. Увидела мать горшок с гречневой кашей, испугалась, подумала, что с сыном что-то плохое случилось. Схватила горшок, побежала вдогонку за сыном. И откуда у нее только си­лы взялись! Бежала она, бежала и прибежала к сыну. Видит — лежит сын на земле и едва дышит. Нагнулась она над ним:

— Сынок, мой родной, вставай, это я, твоя мать, при­шла.

Дала мать сыну ложку, накормила его гречневой ка­шей, и сама поела.

Так они и вышли из леса вдвоем.

 

 

Зерно

Хранилось в амбаре зерно. Весной зашевелилось зерно, запело:

— Взойдет солнце, упадет дождь, возьмут меня люди, бросят в землю, вырасту я колосом, поднимусь до неба, сожнут меня, смолотят, в тес­то замесят, в печи испекут, на стол поставят, на куски разрежут, будут есть и приговаривать: «Взошло солнце, упал дождь, взяли мы зерно, бросили в поле, выросло зерно в колос, поднялось до неба, сжали его, смолотили, в тесто замесили, в печи испекли, на стол поставили, на куски разрезали. Спасибо тебе, зерно. Мы сыты, и ты довольно».

Взошло солнце, упал дождь, взяли люди зерно, бро­сили в поле, выросло зерно в колос, поднялось до неба, сжали его, смолотили, в тесто замесили, в печи испекли, на стол поставили, на куски разрезали, едят и пригова­ривают:

— Спасибо тебе, зерно. Мы сыты, и ты довольно.

 

Лягушка и комар 

Однажды лягушка увидела комара и захотела его съесть. Раскрыла рот, поднатужилась и — хвать комара! Влетели лягушке в рот: две мошки, за мошками пять бабочек, за бабочками луг с одуванчиками и коровой, дом с печкой, мальчик с велосипедом, дед с бородой, баба с ведрами, село с улицами и стол­бами, лес с грибами и грибниками, гора с облаками, река с рыбами и сетями, море с пароходами, небо с солн­цем и звездами.     

Все уместилось в животе у лягушки, не поместился один маленький комар, жужжит он, ну совсем рядом! Рада бы лягушка комара схватить, да брюхо полное, больше ничего не вмещает.    

Раскрыла лягушка рот, выдохнула все обратно, по­явилось на свете: небо с солнцем и звездами, море с па­роходами, река с рыбами и сетями, гора с облаками, лес с грибами и грибниками, село с улицами и столбами, баба с ведрами, дед с бородой, мальчик с велосипедом, дом с печкой, луг с одуванчиками и коровой, пять бабо­чек, две мошки, а за мошками лягушкин язычок тянет­ся, растет длинней и длинней. Дотянулся язычок до ко­мара и расти перестал.

Тут лягушка комара и поймала. 

 

Бедняк и богач 

Давным-давно жил бедный крестьянин. Храни­лось у него с зимы четыре зерна. Весной взду­мал бедняк посадить зерна, а сажать их не­где. Был у бедняка маленький клочок земли, да и тот отобрал богач за недоимку. Взял бедняк одно зерно и посеял его на камне. Не взошло зерно — погибло. Он другое в реку кинул — уплыло зер­но в море. Подбросил третье в небо — подхватил зерно ветер и унес неизвестно куда. Осталось у бедняка по­следнее зернышко. Посадил он зернышко на своей ла­дони. Вырос у бедняка на ладони такой урожай, какого никогда ни у кого не было.

Узнал богач о таком чуде и говорит:

— Если у бедняка от одного зерна столько хлеба вы­росло, то сколько же у меня его будет!

Приказал он привезти все зерно с амбаров, стал по­среди поля, руки протянул ладонями кверху и приказывает слугам:

— Сыпьте на меня все зерно!

Сыплют слуги зерно на богача. Засыпали совсем. А он кричит:

— Сыпьте еще!

Насыпали они целую гору. Мокнут зерна под дождем, сушит их солнце, а не дают зерна урожая, лишь гниют да травой зарастают.

Настала осень, не дождались слуги урожая, разрыли кучу гнилого зерна, чтобы хозяина оттуда вызволить, а там от богача один прах лежит.

 

Путешественник 

Жил один путешественник. Когда он шел по сво­ей улице и кошка перебегала ему дорогу, он пугался ее, точно встретил тигра. При лае со­седской собаки он дрожал, словно на него на­пал лев. Если он видел лошадей, которые мир­но паслись на лугу, он воображал, что это стадо диких слонов, которые вот-вот затопчут его. Лужа, попавшая­ся на пути, казалась ему океаном, а небольшой буго­рок — самой высокой горой в мире. Если во дворе зади­рались двое мальчиков, он ужасался, словно началась война. Маленькая и случайная царапина была для него смертельной раной. Но стоит ли перечислять все те при­чуды, которыми отличался этот путешественник от дру­гих людей?

Когда же он очутился в Африке, тигры для него были безопаснее кошек, и он сбрасывал их с себя легким дви­жением руки. Львов он отпугивал палкой, как собак, а на диких слонах ездил, как на обыкновенных клячах. Он переплыл все океаны, и там, где настоящие морские вол­ки прощались с жизнью от бешеных штормов и ураганов, он скучал. Ему показалась бугорком самая высокая гора в мире. Война для него была если не легкой потасовкой, то простой дракой, а когда его смертельно ранило, он выжил только потому, что посчитал свою рану пустяко­вой царапиной.

Но вот что случилось, самое удивительное. Он видел на свете много красивых девушек, и они казались ему всегда и везде красавицами. Но когда он вернулся из путешествия домой и встретил во дворе соседскую де­вушку-дурнушку, она показалась ему самой прекрасной на свете.

Нетрудно догадаться, что после этого с ними произо­шло.  

 

Кот белый и кот черный 

Жила бабка, и было у нее два кота. Один кот белый, а другой кот черный. Черный кот ло­вил белых мышей, а белый кот ловил черных мышей. Черные мыши ели белый хлеб, а бе­лые мыши ели черный хлеб. Черный хлеб пек­ли в белой печке, а белый хлеб пекли в черной печке. Черная печка стояла в белой избе, а белая печка стоя­ла в черной избе. Черная изба стояла у белой речки, а белая изба стояла у черной речки. Черная речка текла из белого леса, а белая речка текла из черного леса. Черный лес рос днем при солнце, а белый лес ночью при луне. Выпустит бабка из избы белого кота — день на­ступает, а выпустит черного кота — приходит ночь.

 

Три внучки 

Было у бабушки три внучки: Саша, Маша и На­таша. Пошли они однажды в лес по ягоды. Го­ворит Саша:

— Наберу полный кузовок ягод и сама съем.

Говорит Маша:

— Наберу полный кузовок ягод, половину съем, а по­ловину отдам бабушке.

Говорит Наташа:

— Наберу полный кузовок ягод и все отдам бабушке.

Ходили девочки по лесу, искали ягоды и не нашли. Знать, до них побывали в лесу люди и собрали все яго­ды. Устали девочки, сели отдохнуть и уснули. Видят они сон, будто ходят они по лесу, и ягод в этом лесу полным-полно. Набрали они полные кузовки ягод.

Выспались девочки, а как проснулись, засобирались домой.

Заглянула в свой кузовок Саша: нет ли там хоть од­ной ягодки? А кузовок пуст. Заглянула в свой кузовок Маша. Видит — на дне кузовка одна красная ягодка. Обрадовалась она и съела ягодку. А как съела, вспом­нила про бабушку. Заглянула в кузовок Наташа, а у нее полный кузовок ягод.

Так она одна и вернулась из леса с полным кузовком ягод. 

 

Плотник 

Жил плотник. Много за свою жизнь срубил он домов. Влюблен был в свое дело. Работал не за деньги, а за любовь, чтобы каждый жил в тепле и уюте. Однажды рубил он дом сосе­ду. День рубит, ночь. Видит сосед — трудится плотник не покладая рук, испугался, как бы не перера­ботал он, не заболел. Говорит плотнику:

— Ты перекусил бы немного.

А плотник в ответ:

— Мне работа вкуснее хлеба.

— Ты попил бы немного.

— Мне работа слаще воды.

— Ты поспал бы немного.

— Мне работа приятнее сна.

Пожалел сосед плотника, силой запер его в сарае. Думал — заставит плотника отдохнуть. А тот разыскал в сарае доски — дверь мастерит. Уложил сосед плотника спать. Как маленького убаюкал. Спит плотник, но и во сне ему не спится. Держит он в руках деревянный чур­бачок и конька на крышу во сне вырезает. Связал сосед плотнику руки. Теперь-то он ничего сделать не сможет! И правда. Лежит плотник связанный, и руками ему не пошевелить. Тут услышал сосед на стройке стук плот­ничьего топора. Побежал посмотреть: кто там вместо плотника работает? Смотрит и глазам не верит: топор сам без хозяина тешет, пила пилит, бревна в ряд венец за венцом кладутся. Понял он — не оторвать ему масте­ра от работы. И отстал с миром. Так и работает плот­ник в охотку до сих пор. 

 

Баран и гора 

Однажды весной отправился стриженый баран на гору травы пощипать. До половины горы залез, замерз у бедняги правый бок, просит он гору:

— Дай мне, горушка, шубки на правый бо­чок.

Дала ему гора белой шубы, сама зеленой травой по­крылась. Он еще полгоры одолел, замерз у барана ле­вый бок. Просит баран:

— Дай мне, горушка, шубки на левый бочок.

Дала ему гора белой шубы, сама еще больше зазеле­нела. Забрался баран на вершину — не страшен мороз ни левому боку, ни правому, а только хвост у барана мерзнет. Просит он гору:

— Дай шубки и на хвостик.

Дала ему гора белой шубы и на хвост.

Красуется гора без белой шубы — зеленая, а баран в белой шубе щеголяет. Гулял баран на горе все лето, подошла зима — домой отправился. Спустился до поло­вины, гора и говорит:

— Дай мне, барашек, твоей шубки с правого бочка.

Не жалко барану шубы, скинул он шубу со своего правого бока — полгоры шубой укрыл. Спустился еще, а гора говорит:

— Дай мне, барашек, шубки с левого бочка.

Не жалко барану шубы и с левого бока, скинул он шубу со своего левого бока — другую половину горы укрыл. Спустился баран к подножию, остался у горы не­закрытый маленький клочочек. Просит гора:

— Дай и с хвостика...

Тряхнул баран хвостом — бери уж и с хвоста!

Одел баран гору в шубу и себя не обидел. Смотрят люди и удивляются: стоят две горы — не разберешь, где гора, а где баран. 

 

Художник 

Стоял дом. Жили в нем портниха, которая шила брюки, сапожник, который подбивал к старым ботинкам новые каблуки, слесарь, который чи­нил водопроводные трубы, писатель, который писал книгу, шофер, который возил людей на автобусе, учитель, который учил детей географии, врач, который лечил больные зубы, каменщик, который строил дома, музыкант, который играл на скрипке, балерина, которая танцевала в театре, инвалид, который был ра­нен на войне, девушка, которая бегала на свидание к лю­бимому, старик, который курил трубку, старуха, которая нянчила внуков, мальчик, который катался на велосипе­де, девочка, которая играла в куклы, собака, которая лаяла на прохожих, кот, который сидел на окне, и ху­дожник, который хотел нарисовать всех жителей этого дома.

Каждое утро художник откладывал мольберт и кис­ти и говорил:

— Все ко мне так добры, я непременно должен сде­лать для каждого что-то очень приятное. Помогу-ка я портнихе, которая сшила мне брюки, сапожнику, кото­рый подбил к моим старым ботинкам новые каблуки, слесарю, который починил водопровод, писателю, кото­рый пишет книгу, шоферу, который возит меня на авто­бусе, учителю, который учит детей географии, врачу, ко­торый лечит больные зубы, каменщику, который по­строил дом, музыканту, который играет на скрипке, ба­лерине, которая танцует в театре, инвалиду, который был ранен на войне, девушке, которая бегает на свида­ние к любимому, старику, который курит трубку, ста­рухе, которая нянчит внуков, мальчику, который ката­ется на велосипеде, девочке, которая играет в куклы, собаке, которая лает на прохожих, коту, который сидит на окне.

Когда художник умер, хоронить его на кладбище пришли: портниха, которая шьет брюки, сапожник, ко­торый подбивает к старым ботинкам новые каблуки, слесарь, который чинит водопроводные трубы, писатель, который пишет книгу, шофер, который возит людей на автобусе, учитель, который учит детей географии, врач, который лечит больные зубы, каменщик, который строит дома, музыкант, который играет на скрипке, балерина, которая танцует в театре, инвалид, который был ранен на войне, девушка, которая бегает на свидание к люби­мому, старик, который курит свою трубку, старуха, ко­торая нянчит внуков, мальчик, который катается на ве­лосипеде, девочка, которая играет в куклы, собака, ко­торая лает на прохожих, кот, который сидит на окне.

Все говорили о нем как о великом, неповторимом мастере. И для посторонних это казалось странным, ког­да они узнавали, что художник не нарисовал ни одной картины. 

 

Великан 

У одного мужика родился сын. Обрадовался му­жик, тешкает младенца, на руках носит, разгова­ривает с ним: «Агу-агу». Вздохнет дитя, а отец: «Вон у меня какой великан народился, целую бурю ветром нагоняет». Заорет младенец, а му­жик: «Вон какой у меня сынок-великан народился, гро­ма громыхает». Намочит дитя пеленки, а отец: «Вон у меня какой сынок-великан народился, целое море раз­ливает».

Бежала мимо старуха. Услыхала она странные речи мужика, подивилась им, увидела дедов, что на завалин­ке сидели, курили, и говорит:

— Ох, деды, родненькие, что скажу вам. Странное дитя у Ивана народилось. Не сын, а великан. Он и бури нагоняет, и громы громыхает, и моря разливает.

Подивились деды старухиным речам. Говорят ей:

— Врешь ты, старая. Сколько мы живем на свете, а не помним, чтобы в нашей округе великан народился, кабы у соседей, тогда другое дело, а у нас земля худая, не с чего великану взяться.

А старуха:

— Вот вам крест, — говорит, — не вру.

— Ладно, — говорят деды, — коль так, пойди и скажи Ивану — пусть его сын на пробу бурю нагонит.

Побежала старуха, не успела трех шагов отойти, на­летел на село страшный ветер, тучи гонит, деревья ва­лит, крыши с домов срывает, землю в пыль развеивает. Сидят деды на завалинке, диву дивятся и говорят:

— Видать, насчет бури ты, старая, не соврала, пойди скажи — пусть теперь Иванов сын громом громыхнет.

Побежала старуха. Не успела трех шагов отойти, стукнулись на небе черные тучи, громыхнул гром. От этого грома земля задрожала, птицы с деревьев попада­ли, дома перекосились, самый старый дед на одно ухо оглох. Дивятся старики такому грому и говорят:

— Видно, старая, и здесь ты не соврала, пойди скажи Ивану — пусть его сын на пробу море напустит.

Побежала старуха, не успела трех шагов отойти, ри­нулся на землю водяной поток, точно с неба кто-то ог­ромное ведро воды выплеснул. Затопила вода дома и сараи, скот и людей, даже старики и те в воде очути­лись. Нет на земле сухого местечка, негде спастись от потопа ни человеку, ни птице, ни зверю, кто за жердочку ухватился, кто за веточку, гребут, барахтаются. Плава­ют в воде наши деды, диву дивятся и говорят:

— Ну, видать, старая, ты и здесь не соврала. Слава богу, наконец-то и в нашем селе великан народился. 

 

Прекрасная гора 

Жил козел. Бродил он по горе и не знал, какая она есть, потому что был слеп от рождения.

Однажды он спросил у горы:

— Гора, какая ты есть?

Гора ответила:

— Сколько бы я тебе ни рассказывала, какая я есть, все равно ты ничего не поймешь. Даже многие зрячие козлы не знают, какая я есть, потому что не каждый ко­зел решится залезть на мою вершину, а снизу меня не увидишь: я закрыта тучами. Но если тебе очень хочется узнать, какая я есть, заберись на мою вершину, тогда и увидишь.

Полез козел на вершину горы. Лез он, лез. Наконец забрался на самый верх. Смотрит, а горы не видит. «Об­манула меня гора, — думает козел. — Надо вниз спус­каться». Стал вниз спускаться, ищет опору, куда копыт­це поставить, а опоры нет. Понял козел, что перед ним пропасть. Что тут делать? Прыгать вниз — страшно, го­лову сломаешь, оставаться наверху — с голода помрешь.

Бросился козел в пропасть. Летел он до подножия горы. Стукнулся рогами о землю. Жив остался. Поднял­ся на ноги, отряхнулся и прозрел, глядит, диву дивится: стоит перед ним гора.

Запрыгал козел от радости, заблеял:

— Вижу, вижу, какая ты прекрасная, гора! 

 

Чудесная репа 

Посадил однажды дед репу курочку накормить. Уродилась репа маленькая — меньше просяно­го зерна. Накормил дед репой курочку.

Посадил дед репу корову накормить. Вы­росла репа большая — выше стога сена. На­кормил дед репой корову.

Посадил дед репу себя и бабу накормить. Выросла репа величиной с обыкновенную репу.

Почистила баба репу, водой облила, в чугунок по­ложила, в печь поставила, на огне испекла.

Сели дед с бабой за стол, внуков усадили. Ели они репу, ели, не могли съесть. Собрали дед с бабой сосе­дей. Те ели репу, ели, не смогли съесть. Позвали они людей из дальних сел и деревень. Кто на самолете при­летел, кто на велосипеде приехал. Ели люди репу, а не смогли съесть. Все маленький огрызок остается.

Летела случайно ворона, увидела она огрызок — хап! — и проглотила его.

Тут наконец и съели репу.  

 

Добрый одуванчик 

Жил одуванчик. Был он высок, желт и рос на самой светлой поляне. Маленьким одуванчик слышал, что хорошо быть добрым, а не злым, и он очень хотел быть добрым.

Каждое утро, когда поднималось солнце, одуванчик, желая сделать солнцу доброе, кивал голов­кой и говорил:

— Здравствуй, солнце!

И не знал еще, добрый он или злой. Прилетела пче­ла и потребовала у одуванчика пыльцу. И одуванчик отдал пчеле пыльцу. Усталая бабочка летела и села от­дохнуть. Бабочка была тяжелая, одуванчику трудно бы­ло держать ее, но он крепился и не показывал бабочке, как ему тяжело. Напротив, посмотрев на него со сторо­ны, можно было сказать: «Каков силач!»

Как-то в середине дня голодная лиса ткнулась носом в пушистый цветок и расчихалась на всю поляну. Оду­ванчику такое знакомство было не очень приятно, — не каждому нравится, когда на тебя без спроса натыкают­ся носом, но он вежливо сказал лисе:

— Будьте здоровы!

Ночью шел дождь, и было холодно, и заблудившийся муравей спрятался под листом одуванчика, и одуванчик храбро защищал муравья от холодного дождя.

Так и жил одуванчик на свете, всем делал добро, а если не мог сделать, то желал его, но добрый он или злой, он так и не знал.

Однажды один мальчик пришел на опушку и увидел одуванчик. И так ему понравился одуванчик, что он за­хотел сорвать его. И он спросил у одуванчика:

— Можно, я сорву тебя?

Одуванчику очень не хотелось, чтобы его сорвали, но он хотел сделать мальчику доброе, и он сказал:

— Так и быть, сорви, если тебе очень хочется.

Мальчик сорвал цветок и стал звать друзей:

— Смотрите, какой у меня красивый, большой оду­ванчик!

Дети подбежали и увидели красивый и большой оду­ванчик и были ему рады. Мальчик хотел принести оду­ванчик домой и поставить в банку с водой, но вдруг заметил пролетавшую рядом бабочку, побежал за ней, а об одуванчике забыл. И бросил его.

Сорванный одуванчик остался лежать на земле, так и не узнав, добрый он или злой. Мы-то думаем, что он был добрый, а ты как думаешь, друг? 

 

Лесной воробей 

В зимний день летал воробей в поисках корма и ничего не нашел, бедняга.

Вот и ночи время. Стал воробей искать себе места для ночлега. Взлетел он на вершину огромной сосны, не понравилось ему на сосне — высоко, что ли?

А ночь близко. Сумерки наступают. Забился в снег, под траву. И тут нехорошо — низко, что ли?

А ночь еще ближе. Потемнело кругом. Спрятался воробей в хмурый ельник, и в ельнике ему не по себе — иглы колются, что ли?

А ночь совсем близко. Вот-вот придет.

Прыгает воробей по веткам, перелетает с куста на дерево, с березы на рябину. Нигде не может найти подходящего места: там ему неудобно, там ненадежно, там ветрено.

Увидел он на опушке голый кустик лебеды, пристроился на тоненьком стебельке, поклевал семян.

— Ну, кажется, здесь в самый раз, — сказал. Зевнул, глаза закрыл и уснул.

Тут и ночь наступила. 

 

Петух и курочка 

Жили петух и курочка. Сидели они однажды в сарае на жердочке. Проснулся ночью петух, а ночь стоит глухая, темная, страшная. Глянул петух направо — ничего не видать. Глянул на­лево — тоже ничего не видать: ни зорьки, ни огонька, ни своей любимой курочки. Испугался петух, вытянул вверх горлышко и давай кукарекать: «Ку-ка-ре-ку!» Услыхала петушиный крик курочка, села в кор­зинку и снесла яичко. Было у курочки яичко белое.

А как снесла курочка яичко, так и утро пришло, то­же белое, как яичко у курочки. Обрадовался петух да как закричит: «Ку-ка-ре-ку!» 

 

Волк и зайцы 

Однажды вышел волк в поле. Видит — бегут по полю два зайца, один заяц по одной дороге, дру­гой — по другой. Хотел волк погнаться за зай­цами и говорит:

— Нет, я учен, за двумя зайцами погонишь­ся — ни одного не поймаешь.

И не стал он гнаться за зайцами. И с чем же остал­ся? А ни с чем. 

 

Вечная память 

В давние времена, о которых уже памяти ника­кой не осталось, жил мужик. Была у него жена, умница, красавица, женщина доброты необыкно­венной. И жена своему мужу, и мать детям, и сестра братьям. Ей бы жить вечно, но пришел срок, и она умерла. Не мог мужик смириться с ее смер­тью: «Умру я, и забудут о ней, какая это была прекрас­ная женщина». Решил он: «Раз смертен человек, пусть хоть память о нем живет вечно».

Вбил он в могильный холм дубовый кол. Дубовый кол сгнил. Принес он на могилу камень. Дождь и солн­це разрушили камень. Выковал он крест из железа. Ржа железо съела.

Видит мужик — не оставить ему по жене вечной па­мяти. Ест время и дерево, и камень, и металл. Запел он тут песню о своей великой печали — единственное, что у него осталось. И что же? Дерево, камень, железо ис­тлели, а песня не умерла. Разлетелась она по всему све­ту, сохранилась на кончиках листьев, на цветах, травах, в лесах и полях. И дошла до наших дней. 

 

Братья-труженики и лентяй 

Жили три брата: два — труженики, а третий — лентяй. Собрались однажды братья ловить рыбу и говорят лентяю:

— Поедем, лентяй, рыбу удить.

А лентяй им в ответ:

— Лень мне рыбу удить. Ее из реки вынимать надо. Не поеду.

Как ни уговаривали братья лентяя поехать с ними рыбу удить, тот лежит на печи да твердит свое:

— Лень, не поеду.

Рассердились братья на лентяя и говорят:

— Ладно, будь дома, да не лежи все время на печи, потрудись хоть немного — пол подмети. А мы тебе за это в подарок леща привезем.

Взяли братья удочки и уехали ловить рыбу. А лен­тяй дома остался. Лежит он на печи, в потолок плюет. Час лежал, другой, на третий скучно ему стало на печи лежать, он и думает: «Приедут братья с рыбалки, уви­дят, что пол не метен, не дадут мне леща. Уж как ни лень, а надо пол подмести».

Слез он нехотя с печи, за веник взялся, пол подмел и думает: «Приедут братья с рыбалки и скажут: «Мы весь день рыбу удили, а ты, лентяй, мало наработал, только пол подмел, не дадим тебе леща». Подумал лентяй: что бы еще такое сделать? Вышел во двор, смот­рит — ограда во дворе покосилась. Взялся лентяй огра­ду ставить. Поставил ограду и думает: «Приедут братья и скажут: «Мы весь день рыбу удили, а ты баклуши бил, не дадим тебе леща». Задумался лентяй: что бы еще сделать? Видит — у колодца сруб сгнил, совсем обва­лился. Принялся он новый сруб в колодце ставить. Новый сруб поставил, видит — хлев без крыши стоит. На­стелил новую крышу в хлеву, видит — дров на зиму нет. Дров из леса привез, воды из колодца наносил, картошку в огороде выкопал, навоз в поле свез, корову подоил, кур покормил, коня попас, грязную посуду помыл, белье постирал — уж он всю работу по хозяйству сделал.

Приехали братья с рыбалки, привезли леща и говорят:

— На тебе, лентяй, леща. Свари похлебку. 

 

Сладкая трава 

На вершине горы росла сладкая трава. Одному козлу захотелось попробовать этой травы. Ре­шил он забраться на вершину. Лез, лез — устал. Дальше идти не может, а сладкой травы охота. Говорит козел:

— Это я разве устал? Это я не устал. Гора высоко. Впереди еще больше устану. Собрался с силами и полез дальше. Из сил выбился, а до сладкой травы все далеко. Говорит козел:

— И это я еще не устал. Гора высоко. Впереди боль­ше устану. Опять он полез, а сладкой травы все не видать. Лег козел, и не подняться ему совсем.

 — И это я еще не устал, — говорит. — Гора высоко. Вот когда доберусь до травы, тогда устану.

Тут и добрался он до сладкой травы. 

 

Неверящая девушка и парень 

Однажды один парень, который любил девушку и говорил ей каждое утро слова любви, забыл ска­зать эти слова — с кем чего не бывает, — и де­вушка на него рассердилась. Она решила, что парень не любит ее больше, и с горя убежала от него в лес.

В лесу к ней подлетела птица и стала петь песню о том, что парень любит ее и девушке надо возвратиться. Но девушка не поверила птичьему пению. «Птицы — вечные болтуньи», — подумала она и побежала дальше.

На опушке леса к ней прискакал заяц, и, когда де­вушка нагнулась, чтобы погладить его и приласкать, заяц, приласкавшись, стал уговаривать девушку вернуть­ся к парню, говоря, что он ее любит, а если он позабыл сказать слова любви, то это случилось нечаянно, и пусть девушка простит его. Но девушка не поверила зайцу. «Что зайцы могут знать в любви? Нет, мой любимый меня не любит», — думала она.

Тогда выбежал из кустов волк и зарычал на девуш­ку, чтобы она немедленно возвращалась к своему пар­ню, и, когда девушка не поверила волку, из лесной ча­щи вылез огромный медведь и так дико заревел на де­вушку, что та испугалась и бросилась вон.

Медведь гнался за девушкой до тех пор, пока не вы­гнал из леса. Тут девушке встретился парень, который шел ее искать. Они обнялись. От радости у них прошли обиды и сомнения.

После этого случая девушка поверила в любовь сво­его друга на всю жизнь. 

 

Неподвижный Ваня 

Стоял Ваня, неподвижный, как столб, ничего во­круг себя не замечая.

Пролетела мимо Вани ворона — он на нее не посмотрел. Проскакала лошадь с всадником — он на лошадь не поглядел. Пробежала собака с ошейником — Ваня на собаку не обратил внимания. Прошла через дорогу кошка — Ваня не остановил на кошке своего взора. Проковыляла курица с цыплята­ми — Ваня не шелохнулся. Проползла змея по траве — Ваня не сдвинулся с места. Протащилась по ветке мимо самого Ваниного носа большая гусеница — он и тут ни рукой не пошевелил, ни глазом не моргнул.

Испугались люди: что же такое случилось с нашим Ваней? Уж не заболел ли он?

Подбежали, а это не Ваня, это столб у дороги стоит. 

 

Мужик и корова 

Жил мужик в доме. Купил он однажды на ба­заре корову, привел домой, привязал во дворе к дереву, ведро поставил и говорит:

— Корова не человек, поживет и под от­крытым небом, ничего с ней не сделается.

Живет корова под открытым небом день, другой. Сне­гом ее, бедную, заметает, холодным ветром задувает, дрожит корова на морозе, как осенний лист, паром из ноздрей греется. А мужик в теплом доме живет. При­шел он в первый раз посмотреть, нет ли молока, а ведро пусто. Поглядел во второй раз — ведро пусто. Глянул в третий раз и обомлел: стоит под коровой ведро, полное золота.

От радости мужик то корову обнимет, то за ведро схватится — не знает, что ему дороже. «Корова-то моя золотом доится, а я ее на дворе держу. А вдруг она око­леет или, чего доброго, ее темной ночью воры ста­щат?»

Думал-думал мужик, куда бы поместить корову в укромное место. Привел в дом. А сам с женой да с детишками малыми — на мороз. «Человек не корова — и под открытым небом перебьется». Живет мужик под от­крытым небом с женой и ребятишками день, другой. Снегом его, бедного, заметает, ветром задувает, дрожит на морозе, как осенний лист, паром собственным греет­ся. А корова в доме в тепле расположилась. Пол под ней чистый, стены белые, в окна свет льется, в печке жаркий огонь пылает. И ведро подставлено.

В первый день пришел мужик посмотреть, нет ли под коровой в ведре золота, а ведро пустое. Во второй день пришел — ведро пусто. В третий день пришел — как гля­нул, так и обомлел: стоит под коровой ведро воды. Не поверил мужик, на язык попробовал — вода. Расстроил­ся мужик: «Корова-то моя водой доится, а я ее в доме держу, сам на морозе мерзну». Почесал мужик в затыл­ке, взял топор и отправился в лес. В лесу свалил десять деревьев, приволок во двор, срубил во дворе для коровы хлев.

Привел корову в хлев жить, а сам с женой и детиш­ками в дом перебрался. Живет корова в хлеву, а мужик в доме. На дворе мороз трещит, ветер гуляет, снег ме­тет, а корова в теплом хлеве стоит. И мужику с женой и ребятишками в доме тепло и светло.

Пришел мужик в первый раз к корове, а под коро­вой пустое ведро. Пришел во второй раз — ведро пусто. Пришел в третий раз — как глянул, так и обомлел: стоит под коровой полное ведро молока, даже на пол немного пролилось. Обрадовался мужик и говорит:

— Ты, корова, живи в хлеве, а я буду жить в доме.

С тех пор корова в хлеве живет, а мужик в доме. 

 

Райская песнь 

Жил один любитель птичьего пения. Много за свою жизнь слышал он прекрасных песен, но ни разу не доводилось ему слышать песнь со­ловья. А о соловье только и было разговоров, что он один поет райские песни.

К концу своей жизни отправился любитель пения в лес послушать песнь соловья. Надо же когда-то услы­шать райскую песнь! В лесу он сел на пенек и замер. Прошел час — соловей не поет, прошел другой — соловья не слышно. Всю ночь просидел любитель пения в лесу, но ничего, кроме тишины, не услышал. И такой для него показалась тишина райской песней, что не захотел он больше ничего после этой песни слышать, а пожелал умереть — и умер.

 

Семеро братьев 

В одной деревне жили семеро братьев: Иван, Сте­пан, Демьян, Емельян, Митрофан, Валериан и Феофан. Лентяи, каких сроду не видывали. Весь народ в поле трудится, а братья на лавках ле­жат. Говорят им люди:

— Пока молоды, беритесь за ум да учитесь работать, а не то вырастете лоботрясами.

Обиделись братья:

— Мы умницы, мы все умеем: коней пасти, на звез­ды смотреть, землю пахать, щи варить, на зверя охо­титься, в праздник на трубах играть, с парашютом на землю прыгать. Мала нам деревня, обижает нас народ, силы да умения у нас много, а не дают нам развернуть­ся. Пойдем-ка по свету, себя покажем, счастья поищем.

Пошли. Впереди Иван, за ним Степан, Демьян, Емельян, Митрофан, Валериан и Феофан. Пришли на конный завод. Видят — на лугу табун коней пасется. Го­ворят братья табунщику:

— У тебя бы мы с удовольствием поработали, возьми нас к себе.

Отвечает им табунщик:

— Ладно, только вначале погляжу, на что вы годны.

— Мы все умеем, — говорят братья, — мы на все мас­тера, силы да умения у нас много, нам бы простору по­больше, где развернуться, а коней ловить лучше нас ни­кого нет.

Говорит им табунщик:

— Пойдите и поймайте для начала вон того хромого коня.

Глядят братья — стоит в поле конь, не конь, а кляча. На передние ноги хром, на задние подбит, один глаз бельмом прикрыт, другого вовсе нет.

Пошел Иван коня ловить. Ловил он коня арканом — сам себя арканом поймал. Пошел Степан коня ловить — конь его в аркан запутал. Пошел Демьян коня ловить — вместо коня табунщика поймал. Пошел Емельян коня ловить — поймал комара. Пошел Митрофан коня ло­вить — ушел с уздечкой в другую сторону и не вернул­ся. Пошел Валериан коня ловить. Принес табунщику уз­дечку и говорит: — Догнал я коня, поймал я коня, бери, хозяин, коня. Пошел Феофан коня ловить. Лег на травку, зевнул сладко и говорит:

— Сосну-ка я часок, конь ко мне во сне придет, тут я его и поймаю.

Поглядел табунщик на работу братьев и говорит:

— Ну, таких работников я сроду не видел. Как возь­му я сейчас кол да вас за такую работу по спине ко­лом.

Испугались братья, побежали, еле ноги от табунщи­ка унесли.

Бегут они. Впереди Степан, за ним Демьян, Емельян, Митрофан, Валериан, Феофан и Иван. Видят — на горе высокий дом стоит, а на крыше дома башня, а в башне астроном сидит, в трубу на небо глядит, дальние звезды рассматривает. Говорят братья:

— У тебя мы с удовольствием поработаем. Возьми нас к себе в работники. У нас глаз самый зоркий.

Отвечает им астроном:

— Ладно, возьму я вас к себе в помощники, только вначале погляжу, на что вы мастера. Поглядите-ка вни­мательней — что вокруг видите?

Поглядел Иван — себя увидел. Поглядел Степан — трубу увидел. Поглядел Демьян — астронома увидел. Поглядел Емельян — ночь увидел. Поглядел Митро­фан — ушел в темноту и не вернулся. Поглядел Вале­риан и говорит:

— Гляжу я на что-то, вижу я что-то, а что вижу, сам догадайся.

Дошла очередь до Феофана. Лег он на землю, зевнул сладко и говорит:

— Сосну-ка я часок, что во сне увижу, то и скажу.

Поглядел астроном на работу братьев и говорит:

— Ну, таких работников я сроду не видывал. Как возьму я сейчас кол да вас за такую работу колом.

Испугались братья, побежали, еле ноги от астронома унесли.

Бегут они. Впереди Демьян, за ним Емельян, Митро­фан, Валериан, Феофан, Иван и Степан. Видят — пашет в поле трактор, а в тракторе тракторист сидит. Говорят братья трактористу:

— На такой работе мы бы с удовольствием поработали, возьми нас, тракторист, к себе в помощники. Мы пахать мастера.

Отвечает им тракторист:

— Ладно, возьму я вас к себе в помощники, только вначале проверю, на что вы годны. Возьмите-ка лопату да вскопайте мне на пробу полгрядки земли.

Копал Иван лопатой землю — себя закопал. Копал Степан лопатой землю — трактор закопал. Копал Демь­ян лопатой землю — тракториста закопал. Копал Емельян — поковырял у себя грязь под ногтем. Копал землю Митрофан — ушел с лопатой в сторону и не вернулся. Копал землю Валериан — подержал в руке лопату и го­ворит:

— Вскопал я грядку, поднял я грядку, принимай, хо­зяин, грядку.

Копал землю Феофан — лег на травку и говорит:

— Сосну я часок, во сне и грядку вскопаю.

 Поглядел на работу братьев тракторист и говорит:

— Ну, таких работничков я сроду не видывал. Как возьму я сейчас кол да вас за такую работу колом.

Испугались братья, побежали, еле ноги от трактори­ста унесли.

Бегут они: впереди Емельян, за ним Митрофан, Ва­лериан, Феофан, Иван, Степан и Демьян. Видят — стоит у дороги ресторан, горит на кухне огонь под котлами, а между котлами повар в колпаке ходит, ложкой кушанья пробует. Говорят братья повару:

— У тебя бы мы с удовольствием поработали. Возь­ми нас к себе в помощники. Мы тебе такие щи сварим, пальчики оближешь.

Отвечает им повар:

— Ладно, погляжу, на что вы мастера. Только вна­чале сварите мне на пробу в котле полбу.

Варил полбу Иван — чуть себя не сварил. Варил по­лбу Степан — чуть котел не сварил. Варил полбу Демь­ян — чуть повара с колпаком не сварил. Варил полбу Емельян — принес из колодца ковшик воды. Варил по­лбу Митрофан — унес котел и не вернулся. Варил полбу Валериан — постоял у котла и говорит:

— Сварил я полбу, приготовил я полбу, вкусная по­лучилась полба.

Варил полбу Феофан — лег на пол и говорит:

— Сосну я часок, во сне и сварю полбу.

Посмотрел на их работу повар и говорит:

— Ну, таких работничков я сроду не видывал. Как возьму я сейчас кол да вас за такую работу колом.

Испугались братья, побежали, еле ноги от повара унесли.

Бегут они: впереди Митрофан, за ним Валериан, Фео­фан, Иван, Степан, Демьян и Емельян. Видят — лежит в лесу охотник, медведя поджидает. Говорят братья:

— Возьми нас к себе в помощники, не пожалеешь. Мы в охоте большие мастера.

Отвечает им охотник:

— Ладно, возьму я вас к себе в помощники. Убейте мне для начала вон того зайца. Видят братья — лежит в трех шагах от них заяц и ушами шевелит. На ноги бос, на глаза кос, хвостик торч­ком стоит, нашим охотникам привет машет.

Стрелял в зайца Иван — чуть себя не убил. Стрелял в зайца Степан — чуть его заяц не убил. Стрелял в зай­ца Демьян — чуть охотника не убил. Стрелял в зайца Емельян — принес вместо зайца тоненькую шерстинку. Стрелял в зайца Митрофан — ушел с ружьем в сторону и не вернулся.

Стрелял в зайца Валериан — подержал в руке ружье и говорит охотнику: — Убил я зайца, добыл я зайца, бери, охотник, зайца.

Стрелял в зайца Феофан. Шубу на снег постелил, на одну полу лег, другой прикрылся, зевнул сладко и гово­рит:

— Сосну-ка я часок, во сне и зайца убью.

Поглядел на таких работничков охотник и говорит:

 — Век я жил, а таких работничков не видывал. Как возьму я кол да вас за такую работу колом.

Испугались братья, побежали, еле ноги от охотника унесли. Бегут они: впереди Валериан, за ним Феофан, Иван, Степан, Демьян, Емельян и Митрофан. Видят — идет по дороге отряд трубачей и играет в трубы. А за трубачами люди идут, поют и пляшут. Говорят братья трубачам:

— Возьмите нас к себе в помощники, мы вам не та­кое сыграем.

Говорят им трубачи:

— Ладно, только вначале посмотрим, на что вы год­ны.

Дали им трубачи трубы:

— Сыграйте что-нибудь на пробу.

Затрубил в трубу Иван — чуть сам не лопнул. За­трубил в трубу Степан — чуть труба не лопнула. Затрубил в трубу Демьян — чуть трубачей ветром не сдул. Затрубил в трубу Емельян — в щеки воздух набрал, а выдохнуть не может. Затрубил в трубу Митрофан — ушел с трубой в сторону и не вернулся. Затрубил в тру­бу Валериан — подержал в руках трубу и говорит:

— Сыграл я на трубе, подудел я на трубе, славная получилась игра.

Дошла очередь до Феофана. Лег он возле дороги, зевнул и говорит:

— Сосну я часок, во сне вам и сыграю.

Послушали братьев трубачи и говорят:

— Век живем, а таких трубачей не видели. Как возь­мем кол да вас по спине колом.

Испугались братья, побежали: впереди Феофан, за ним Иван, Степан, Демьян, Емельян, Митрофан и Ва­лериан. Видят братья — в небе парашютист на парашюте спускается. Говорят они ему:

— Возьми нас к себе в помощники. Мы прыгать большие мастера.

 Отвечает им парашютист:

— Ладно, возьму я вас в парашютисты, только сна­чала прыгните мне вон с того камня.

Смотрят братья — лежит в поле камень с полметра высотой.

Прыгал с камня Иван — чуть ноги не сломал. Пры­гал с камня Степан — чуть камень не разбил. Прыгал с камня Демьян — чуть парашютиста не угробил. Прыгал с камня Емельян — вверх подпрыгнул, на камень опу­стился. Прыгал с камня Митрофан — взвалил на плечо камень и в сторону удалился. Прыгал с камня Валери­ан — посидел на камушке, в затылке почесал и говорит:

— Прыгнул я далеко, прыгнул я глубоко, славный получился прыжок.

Прыгал с камня Феофан — лег возле камня и гово­рит:

— Сосну я часок, во сне и прыгну.

Посмотрел на братьев парашютист и говорит:

— Век живу, а таких парашютистов не видел. Как возьму я кол да вас за такие прыжки колом.

Испугались братья, побежали впереди Иван, за ним Степан, Демьян, Емельян, Митрофан, Валериан и Фео­фан. Бежали они, бежали да в родную деревню и при­бежали. Смотрит народ на братьев и смеется:

— Эх, вы, горе-работнички! Ничего-то вы делать не умеете. Прежде чем по свету ходить, людей смешить, на­учитесь сначала в родной деревне трудиться.

Вернулись семеро братьев в родную деревню. С тех пор там живут, трудятся. 

 

Утерянный подарок 

Вез мужик с базара подарки. Нагрузил полную телегу. До половины пути доехал, задумался: «А не потерял ли я чего по дороге?»

Вернулся. На дороге ничего не нашел. «Мо­жет, кто подобрал?» Стал спрашивать. Говорит одна старуха:

— Что-то потерянное было, а что — не видала.

— А кто взял?

— Дед.

Спрашивает деда.

— Не нашел ли ты, дедушка, чего на дороге?

— Что-то нашел, а что — не помню.

— Да куда дел?

— Мальчику отдал.

Спрашивает мальчика:

— Где то, что тебе дед дал?

— Нету.

— Куда делось?

— Не знаю. Было и пропало.

Приехал мужик домой. Стал подарки раздавать: ма­тери — платок, отцу — рукавицы, жене — колечко, де­тям — пряники. Глядит, все подарки на месте, ничего утерянного нет.

Задумался мужик: что же он на дороге потерял?

До сих пор сидит, думает. 

 

Коза и утка 

Поспорили как-то коза и утка, кто переберется через речку и сухим останется.

Пошла через речку коза. Прыгала она по камушкам, перебиралась по жердочкам, по мосточкам. Одолела коза речку, не замочила она ни грудки, ни хвостика. Намочила коза только заднее копытце.

Подошла к речке утка. Плюхнулась она в речку, по­плавала, поплескалась, побарахталась в ней. Вылезла из речки мокрым-мокра, а отряхнулась и стала сухой, как была.

Вот тут и пойми: кто из них выиграл, а кто про­играл? 

 

Неопытный пастушок 

Жил неопытный пастушок. Однажды он взял палку и погнал баранов пастись на гору. До середины горы загнал, а кажется ему, что низко. И трава плохая, несытная. Он выше баранов загнал. И тут ему не понравилось. Он на самый верх их поднял. А все кажется ему, что низко. И трава несытная. Он выше баранов гонит. А как баранам выше горы подняться? Превратились они в об­лака и полетели по небу. И пастушок, превратившись в облако, следом за ними полетел.

Летят они, летят, вот и мимо родной деревни проле­тают. И улетели бы навсегда, и не вернулись домой, не опусти их дождь на землю. Тут облака опять преврати­лись в баранов и в пастушка. И все благополучно вер­нулись домой. 

 

Луна и зайцы 

Жили два зайца. Один заяц был умный, а дру­гой — глупый. Однажды ночью зайцы жировали на опушке леса. Вдруг из-за косогора тихо выкатилась круглая луна. Умный заяц вздрогнул. Он решил, что это охотник смотрит на него огромным желтым глазом, и бросился на­утек.

Глупый заяц подумал иначе: «Капуста, точно такая, какую я ел в огороде лесника!» И он смело выскочил на снежное поле. К капустному кочану ложилась длин­ная искристая дорожка. «Уже и дорогу протоптали», — удивился заяц и припустил вперед.

Дорога шла болотцем — кочки да пеньки, потом ов­ражком, потом косогором — все вниз, вниз, а кочан под­нимался вверх, вверх. Заяц бежал всю ночь, но до ко­чана так и не смог добежать.

На следующую ночь опять появился кочан и лег на косогоре, но теперь он был объеден с одного края. «Со­сед объел», — позавидовал глупый заяц и, не медля ни минуты, снова пустился в путь. Он бежал изо всех сил, но опять дорога шла вниз, а капустный кочан — вверх. Так каждую ночь глупый заяц бегал за кочаном. А ко­чан становился меньше и меньше. Наконец от него оста­лась маленькая кочерыжка. Когда же и кочерыжку съе­ли, и она больше не появлялась на косогоре, глупый заяц пришел к умному соседу и похвастался:

— Это я съел кочерыжку.

Умный сосед ответил:

— Этот одноглазый охотник бегал за мной каждую ночь, но меня-то и с двумя глазами не каждый догонит.

Они постояли в задумчивости и разошлись.

...А вскоре луна появилась снова.

  

 

Хитрая курица 

Греблась однажды курица во дворе и не нашла ни одного зернышка. Увидела курица на кусте птич­ку и говорит:

— Спугну-ка я с куста птичку. На птичку на­падет кошка. За кошкой погонится собака. Собака за­лает и разбудит деда. Дед встанет и скажет бабе: «Ис­пеки мне, баба, свежих блинов на молоке». Баба возь­мет ведро и пойдет доить корову. Корова махнет хвос­том, уронит ведро и разольет молоко. Рассердится баба на корову, придет в избу и скажет деду: «Не буду я печь свежих блинов, ешь кашу с маслом». Пойдет она в чу­лан, принесет мешочек с пшеном, насыплет пшено в гор­шок, нальет воды, поставит на огонь вариться, а мешо­чек с пшеном на столе забудет. Внучка Маша увидит на столе мешочек с пшеном, возьмет горсть зерна, выйдет во двор и бросит пшено на землю. Тут я и поклюю.

Спугнула курица с куста птичку. На птичку напала кошка. За кошкой погналась собака. Собака залаяла и разбудила деда. Дед встал с постели и говорит бабе:

— Испеки мне, баба, свежих блинов на молоке.

Взяла баба ведро, пошла доить корову. Корова мах­нула хвостом, уронила ведро, пролила молоко. Рассер­дилась баба на корову, пришла в избу и говорит деду:

— Не буду я печь свежих блинов, сварю кашу.

Пошла она в чулан, принесла мешочек с пшеном, насыпала в чугунок, налила воды, поставила на огонь вариться, а мешочек с пшеном на столе забыла. Увидела мешочек с пшеном внучка Маша, взяла горсть зерна, вышла во двор и рассыпала зерно по земле.

Поклевала тут курица пшена. Тем и была сыта. 

 

Три мальчика и река 

В одной деревне жили три мальчика. Мимо де­ревни протекала река. Мальчики заплывали на середину реки, и она несла их вниз по течению, пока они не прибивались к берегу. Домой они возвращались пешком.

Однажды мальчики поспорили: кто из них проплывет по реке дольше всех?

Первый мальчик плыл несколько дней и ночей и толь­ко через неделю возвратился домой. Второй мальчик несся по течению целый месяц, пока не доплыл до моря, куда впадала река. Третий мальчик плыл дольше всех. Ровно через год вернулся он в деревню, спустившись сверху по течению реки, точно в то место, откуда начи­нал свое путешествие.

Было тут чему удивиться!

 

Бычок 

Вышел бычок в поле, а не знает, зачем он вышел.

Посмотрел на небо. Хорошо на небо смотреть. Голубое оно, глубокое. Но неинтересно все вре­мя смотреть на небо.

Посмотрел бычок на дерево. И на дерево хо­рошо смотреть. Зеленое дерево, высокое. Но надоело смотреть и на дерево.

Посмотрел на лошадь с телегой. Интересное дело — лошадь с телегой. Несутся они по дороге вскачь. Но и на них не смотреть же целый день.

Увидел тут бычок траву, стал ее щипать. Очень ему понравилось траву щипать. Так он до вечера и щипал траву и поле. И не надоело ему это занятие.

Понял он, зачем в поле вышел. 

 

Мужик и камень 

Жил мужик. Бросил он однажды камень в море, сел и ждет, когда камень из моря сам выплы­вет.

День ждет, другой. На третий день выки­нуло море камень прямо к ногам мужика.

— Нет, — говорит мужик, — хочу, чтобы камень сам выплыл.

Бросил камень опять в море и ждет. Через несколь­ко дней отступило море от берегов и обнажило камень.

И опять недоволен мужик:

— Нет, — говорит, — и этого мне не надо. Хочу, чтобы камень сам выплыл.

И опять бросил камень в море.

Через несколько дней принесла камень рыба.

— И этого мне не надо.

Бросил мужик камень и ждет.

Выплыл через несколько дней камень, плавает по волнам.

Увидел мужик плавающий камень и захотел умереть. И умер. Вырыл могилу, лет в нее и сам себя закопал. 

 

Мышонок 

Жил мышонок. Был он мал и всем, кто посиль­нее его, завидовал. Вылез он однажды из сво­ей норы и отправился к безобидному барсуку. Ел у него и пил, а вернувшись из гостей, за­явил во всеуслышание, что барсук — вор и разбойник и замышляет на зверей великое зло. Он, мы­шонок, пролез в барсучьи глаза и там, в уголке, заме­тил тысячу спрятавшихся охотников с ружьями, которые вот-вот выскочат наружу и начнут убивать всех зверей.

Звери поверили мышонку и прогнали барсука жить в нору. А мышонок тем временем побывал у лягушки и о ней наговорил примерно то же самое. Пришлось ля­гушке убираться в болото.

Так мышонок стал ходить незваным гостем от одних к другим и говорить про них такое, что волосы дыбом вставали. В глазах умной лошади он нашел тысячу ду­раков, у доброй пчелы — тысячу грубиянов, у трудолю­бивого муравья — тысячу лентяев, у первой опрятницы синицы — тысячу грязнуль!

Начался переполох. Тут было чего испугаться! Бед­ный крот, летучая мышь, сова и филин прибежали к пау­ку и попросили поскорей зашить им глаза. Но у паука хватило ниток на летучую мышь и крота, а обиженные сова и филин стали выходить только ночью.

Мышонок храбрился все больше и больше. Он и впрямь поверил, что может пролезть в чужие глаза, и, встретив прекрасную кошку, сказал ей:

— Завтра я и с тобой разделаюсь. Посмотрим, каких негодяев ты припрятала.

Назавтра собрались на лужайке все любопытные. Кошка сидела на одном конце лужайки, мышонок — на другом.

— Ну-ка, открой пошире свои глаза! — грозно про­кричал кошке храбрый мышонок.

Кошка раскрыла глаза, как только могла; тут мышо­нок разбежался и кинулся к кошке. Вмиг в кошкиных глазах блеснул такой яркий свет, что ослепил всех при­сутствующих. Все зажмурились. А когда открыли гла­за, то увидели, что кошка преспокойно сидит на своем месте, а мышонка нет.

Ждали мышонка и, не дождавшись, заглянули в кошкины глаза: заглянула лошадь и увидела зеленую траву, заглянула пчела — увидела поле цветов, заглянул куз­нечик — увидел синее небо, заглянул муравей — увидел зеленый лес, а синица, как ни старалась заглянуть поглубже, увидела только синичий нос.

Так и пропал мышонок бесследно. С тех пор и гово­рят, что мышонок гуляет в глазах у кошки. 

 

Куда лето прячется 

Когда-то на земле не было зимы, а было одно ле­то. Что это была за прекрасная пора: земля бы­ла мягкой как пух, вода в речке — теплой, де­ревья росли круглый год, листья не сбрасывали и были вечно зелены! Так продолжалось до тех пор, пока однажды зима не обиделась.

— Что же это такое, — говорит, — все лето и лето, по­ра и совесть знать.

Стала зима лето теснить, а куда лету деваться? Бро­силось лето в землю, а землю мороз сковал. Кинулось в реку — река льдом покрылась.

 — Погибаю, — говорит, — некуда мне деться. Убьет меня зима.

Тут говорят лету почки на деревьях:

— Иди к нам, мы тебя спрячем.

Лето и спряталось в почки деревьев, укрылось от хо­лодной зимы.

Ушла зима. Засветило солнце, зажурчали ручьи. Почки на деревьях набухли и раскрылись.

А как только они раскрылись — вырвалось, выкати­лось лето на волю. Пришло лето на землю.

С тех пор лето от зимы в почки деревьев и прячется. А придет весна, появятся на деревьях новые листья — говорят люди:

— Лето пришло! 

 

Художник, девушка и царь

 П. Абрамичеву 

Жил художник. Ходил он по городам и селам и рисовал людей. Не было у художника ни дома, ни семьи, ни денег, ни славы. А были у не­го краски и кисти.

Однажды шел художник по дороге и уви­дел девушку. Девушка сидела у края поля и горько пла­кала.

— Ты чего плачешь? — спросил художник девушку.

— Как же мне не плакать, — ответила девушка. — По­смотри на меня. День и ночь я тружусь на царском поле. От тяжелой работы руки у меня огрубели, кожа на лице потрескалась, волосы от дождя и ветра посеклись, спи­на сгорбилась, ноги подогнулись, глаза выгорели. Есть у меня жених, он любит меня и предлагает жениться, но я стыжусь показаться ему такой уродиной.

— Это не беда, — говорит художник. — По-моему, ты очень красивая. Вытри-ка слезы, я напишу твой порт­рет, и ты увидишь, какая ты есть на самом деле.

Девушка вытерла слезы, а художник достал кисти и краски, натянул на рамку холст и принялся писать портрет.

— Теперь смотри, какая ты есть, — сказал художник девушке.

Что это был за портрет! Какая красавица глядела с холста! Руки у нее были белые, кожа нежная, волосы шелковые, стан стройный, ножки точеные, а глаза горят, как звезды в вечернем небе. Взгляда невозможно было отвести от этой красавицы. Девушка посмотрела на портрет и сказала;

— Спасибо вам за ваш труд. Я вижу, у вас доброе сердце, но вы написали не меня, а какую-то другую де­вушку. Я совсем не такая.

— Откуда тебе знать, какая ты?! — возмутился ху­дожник. — Это моя, а не твоя забота видеть и рисовать людей такими, какие они есть. Я ведь художник. Я ни­когда не пишу неправды. Забирай свой портрет и знай, что ты такая и есть, какой я тебя написал.

— Художник собрал свои кисти и краски, попрощался с девушкой и отправился своей дорогой, а девушка по­весила дома портрет на стену и говорит:

— Где художник взял у меня такие белые руки, неж­ную кожу, шелковые волосы, стройный стан, точеные ножки, ясные глаза? Руки у меня грубые, кожа шер­шавая, волосы посечены ветром, спина горбата, ноги кривые, глаза тусклые. И только она это сказала, руки у нее стали белые, кожа нежная, волосы шелковые, стан стройный, ножки точеные, глаза ясные. Поглядела девушка на себя в зер­кало, видит—стоит перед ней красавица, еще прекрас­ней и стройней, чем на портрете. Обрадовалась она, по­бежала к жениху. Тут они свадьбу сыграли. Слухи о чудесной истории с девушкой пошли гулять по свету. Достигли они и ушей царя. А нужно сказать, что царь этот был ленив, зол, глуп и безобразен. Лобик от малых мыслей у него был узкий, брюхо от обжорства огромное, тело от лени хилое, зубы гнилые, ноги корот­кие, на голове плешь, а по бокам торчали два ослиных уха. Но никто не знал, каким был царь на самом деле, потому что он скрывал от людей свое безобразие.На лоб надвигал корону, так что его нельзя было разгля­деть, брюхо стягивал корсетом, на плечи и грудь укла­дывал пуховые подушки, а сверху золотую кольчугу, от­того казался могучим и крепким, в рот вставлял искус­ственную челюсть, плешь прикрывал париком, а ослиные уши прятал под парик.

Приказал царь найти художника и привести во дво­рец.

— Нарисуй-ка меня таким, какой, я есть, чтобы любовались мной все люди, — приказал он художнику, — а иначе посажу в темницу.

Художник принялся за работу, и вскоре портрет был готов. Что за царь был на этом портрете — не царь, а уродина: лобик узкий, брюхо огромное, тело хилое, ноги короткие, зубы гнилые, волос на голове нет, а уши тор­чат, как у настоящего осла. Глянул царь на портрет и позеленел от злости: «Это не я, — закричал царь. — Под­лый обманщик, ты нарисовал не меня. Эй, стража, хва­тайте его да ведите в тюрьму».

Кинулась стража к художнику, но тут упала с голо­вы царя корона, свалилась кольчуга, вывалилась че­люсть, съехал набок парик. Открылся у царя узкий лобик, огромное брюхо, дряблое тело, короткие ноги, гни­лые зубы, гладкая плешь, а ослиные уши выросли еще длинней. Увидел народ, каким был их царь, схватил топоры да вилы и прогнал его. А что же художник? Что стало с ним? А что станет с художником? Ведь он вольный человек. Вышел худож­ник незаметно из города и пошел своей дорогой. Гово­рят, что он ходит по городам и селам до сих пор и рисует людей. А люди на его портретах нарисованы таки­ми, какие они есть на самом деле. 

 

Рыбка и головастик 

Жили в старом пруду рыбка и головастик, и бы­ли они большими друзьями. Но вот пришло на землю жаркое лето. Старый пруд начал пересыхать. Задума­лась рыбка: как быть, что делать? Говорит рыбка головастику:

— Надо искать новое место.

А головастик — ни в какую, твердит:

— Здесь хорошо. Останемся.

Спорили они, спорили, ничего и не выспорили. Остал­ся головастик в пруду, а рыбка отправилась искать но­вое место.

Плывет она и думает: «Вот какое надо найти местеч­ко: чтобы не было там ни холодно, ни жарко, чтобы не было там голодно, чтобы солнышко вставало утром, а вечером заходило, чтобы всюду было просторно в ши­рину и в глубину».

Думала так, думала и приплыла в озеро. Проплыла в один конец, проплыла в другой, нырнула в глубину, по сторонам осмотрелась. Понравилось ей озеро. Ширина есть, только глубины не хватает. «Хорошее место, но, боюсь, головастику не понравится, поищу чего-нибудь получше».

Плывет рыбка дальше и думает: «Вот какое надо найти местечко: чтобы не было там ни холодно, ни жар­ко, чтобы не было там голодно, чтобы солнышко вста­вало утром, а вечером заходило, чтобы всюду было про­сторно в ширину, и в глубину».

Приплыла рыбка в большую реку. Подплыла она к одному берегу, подплыла к другому, в глубину нырнула, по сторонам осмотрелась. Понравилась ей река. «Хоро­шо здесь, но, боюсь, головастику не понравится, поищу что-нибудь получше».

Плывет рыбка дальше и думает: «Вот какое надо найти местечко: чтобы не было там ни холодно, ни жар­ко, чтобы не было там голодно, чтобы солнышко вста­вало утром, а вечером заходило, чтобы плавать было просторно в ширину и в глубину».

Приплыла в океан. Мерила она один конец океана, а ему конца нет, мерила другой, а ему тоже конца нет, ширина у океана такая, что с одной стороны солнышко встает, а с другой опускается, а где дно, никто не знает. «Тут головастику понравится», — подумала рыбка и по­плыла домой.

Плывет она рекой и удивляется: раньше река ей ка­залась большой, а теперь она берега своими боками за­девает. Раньше озеро казалось большим, а теперь она дно озера брюхом скребет. В пруд приплыла, а в пруду поместиться не может: голова в воде, а хвост наружу торчит, — вот какая огромная рыба стала.

Звала рыба головастика, а он не отвечает. Слышит она: скачет по дороге лягушка. Высунулась рыба из во­ды и говорит:

— Не встречала ли ты, лягушка, головастика? Я на­шла для него хорошее местечко.

— Нет, — говорит лягушка, — я обскакала всю зем­лю, а головастика не встречала. А ты не встречала ли маленькую рыбку?

 — Нет, — отвечает рыба, — я проплыла все моря и ре­ки, но маленькой рыбки не встречала.

Так они ни с чем и разошлись. Ищут они друг друга: рыба ищет головастика по рекам и морям, а лягушка рыбку — по дорогам. 

 

Солдат и три дороги 

Возвращался солдат с фронта. Повстречались ему три дороги. По какой дороге домой идти? По­шел он по правой дороге. Дошел до родной де­ревни. А как дошел, задумался: остальные до­роги куда ведут? Вернулся. Пошел по левой до­роге. И она его в родную деревню привела. Пошел он по третьей дороге. И опять дома очутился. Понял солдат, что все дороги с войны домой ведут. На том и успоко­ился. 

 

Собака, которая потеряла свой гавк 

Однажды одна собака потеряла свой гавк. Поню­хала тут, понюхала там, ничего не вынюхала и очень огорчилась: как ей теперь без гавка быть?

Побежала она искать свой гавк. Встретилась ей по дороге ворона.

— Не встречался ли тебе мой гавк? — спрашивает со­бака ворону.

— Корову с молоком я встречала, бабу с пирогом встречала, девушку с земляникой, лошадь с овсом, маль­чика с яблоком я встречала, а твоего гавка я что-то не видела.

Побежала собака дальше. Увидела она на лугу козу.

— Не встречался тебе мой гавк? — спрашивает со­бака козу.

— Встречался, — отвечает коза.

— Где?

— Да на этом лугу.

— Когда?

— Вчера.

— Вчера я и сама его здесь встречала, — сказала со­бака и побежала дальше.

Бегала она, бегала, все в пустых хлопотах, никто не встречал ее гавка, никто не знает, где он. Бежит собака грустная, хвост повесила, ни на кого не глядит.

Попалась ей по дороге черепаха.

— Не встречался тебе мой гавк? — спрашивает соба­ка черепаху.

— А какой он из себя? — спрашивает черепаха.

— Ты что, не знаешь, какой у меня гавк? — удиви­лась собака. — Его все знают. — Открыла она пасть по­шире и как гавкнет.

— Ну что, не встречался?

— Что его встречать, когда он здесь.

— Где? — спрашивает собака.

— Да вот, — говорит черепаха, — из твоей пасти тор­чит.

Смотрит собака, а ее гавк рядом, из ее пасти торчит. Залаяла она тут от радости, запрыгала, закружилась, замахала хвостом. Наконец-то нашелся ее гавк! 

 

Два семейства 

В одном месте жило одно семейство. Ох и велики же все они были! Отец ростом выше неба, мать вровень с небом, а дети чуточку поменьше: ма­кушки их голов упирались в небо.

И руки, и ноги, и головы, и глаза, и уши — все у них было огромных размеров: то величиной с гору, то с долину, то с лес, то с море. Одежда на них была такая огромная, что трудно было даже подсчитать, сколь­ко на нее шло материи.

И дом, где они жили, был огромный, и поле, где они работали, и лес, что рос поблизости, и лошадь, на кото­рой они возили из леса дрова. А хлеб, сыр, пироги — ка­кой они были величины! Страшно было смотреть, как все это они умудрялись поедать.

Жило это семейство мирно, весело, ни в чем себе не отказывая. Была у них одна беда. Иногда на них нахо­дила тоска, и они говорили:

— Все у нас хорошо, одно плохо: нет у нас соседей, не с кем нам перемолвиться словечком, некуда сходить в гости, попить чаю.

А в это время рядом с ними на шляпе отца семьи ве­ликанов жило другое семейство. И отец, и мать, и дети тут были так малы, что в простой глаз их трудно было разглядеть, приходилось смотреть в микроскоп.

И как у той семьи все было большое, так у этой все маленькое: маленькие руки, маленькие ноги, маленькие головы, маленькие рты и уши. Жили они в маленьком домике, величиной с пылинку, работали на маленьком поле, размером с маковое зерно, была у них маленькая лошадь. А еду у них и в микроскоп нельзя было разгля­деть — так она была мала, что казалось, они едят воз­дух.

Это семейство тоже жило мирно и весело и не нуж­далось ни в чем. А если что им и хотелось, так это со­седей, с кем бы можно было перемолвиться словечком, сходить в гости, попить чай.

Однажды семья великанов сидела за своим огром­ным столом и пила чай. А в это время семья гномов си­дела за своим маленьким столиком и пила чай. Одним показалось, что рядом с ними кто-то пьет чай. И другим показалось, что рядом с ними кто-то пьет чай. Одним от этого стало хорошо. И другим от этого стало хорошо. И те, и другие были наконец счастливы. 

 

Говорящее ружье 

У одного охотника было говорящее ружье.

Пошел он однажды на охоту. Видит, в поле заяц сидит. Маленький, глупый. Смотрит на охотника и не убегает.

Снял охотник с плеча ружье. Прицелился. Говорит ружье зайцу:

— Ты кто такой?

Отвечает заяц:

— Я заяц.

Говорит ружье:

— А что ты тут делаешь?

Отвечает заяц:

— Кормлюсь.

Говорит ружье:

— Сейчас я тебя застрелю.

Отвечает заяц:

— А я убегу.

Вскочил он на ноги и убежал.

Только его и видели. 

 

Старик, старуха и говорящий кот 

Жили старик и старуха. И был у них говорящий кот. Долгую жизнь прожили старик и старуха вместе, все, что надо было, переговорили и чем больше говорили, тем больше молчали, и чем больше молчали, тем чаще говорил за них кот. В конце концов, он так навострился в разговорах, что беседовал вместо старика и старухи со всяким встречным о погоде, об урожае, о прочих новостях, и его трудно было остановить. Видя такое, старики совсем за­молчали, и это было кстати, потому что к тому времени старик не терпел и раздражался, когда тараторила ста­руха, а старуха не выносила ни одного слова старика. Поскольку за них обо всем говорил кот, жили они, не ссорясь, а если бранились, то не сами с собой, а с котом, который, правда, не очень-то их слушал по причине вред­ности своего нрава.

Так они и прожили жизнь мирно: старик, старуха и говорящий кот. И умерли ли, до сих пор неизвестно. 

 

Мужик и телега 

Один мужик ехал в телеге. Передние колеса у те­леги маленькие, а задние большие. Посмотрел он на передние колеса и видит: бегут они быст­ро-быстро. Посмотрел он на задние колеса: вер­тятся они медленно-медленно. Удивился мужик, почесал бороду и говорит:

— Передние колеса домой спешат, а задние от дома уезжать не желают. 

 

Следы 

Жил лесник. Однажды ночью выпал снег. Рано утром вышел лесник из избы, оглянулся, а за ним два следа тянутся.

Спрашивает их лесник:

— Вы кто?

Один след ему отвечает:

— Мы братцы, два неразлучных друга. Меня зовут Раз, а его Два.

 А другой перечит:

— Нет, меня зовут Раз, а его Два.

Один говорит:

— Вон какой я хороший.

А другой:

— А я еще лучше.

— Вон какой я красивый.

— А я еще красивее.

— Я умней.

— А я еще умнее.

Послушал лесник братцев и говорит им:

— Ну и братцы, ссоритесь вы, как две карги-стару­хи. Ну да ладно, пойдем в обход, лес посмотрим.

Идет он по лесу, а братцы сзади за его спиной вор­чат:

— Я иду вправо.

— А я иду влево.

— Я первый.

— Нет, я первый.

Увидел лесник в лесу лосенка. А братцы давай спо­рить:

— Лосенок здоровый.

— Лосенок больной.

— Лосенок маленький.

— Лосенок большой.

— Он ростом с куст.

— Он ростом с дерево.

— Лесник принесет лосенка домой.

— Он оставит лосенка в лесу.

— Он положит лосенка на мягкое сено.

— Он положит лосенка на острые камни.

— Он напоит лосенка теплым молоком.

— Он не даст лосенку молока.

— Он вылечит лосенка.

— Он замучает лосенка.

— Ура! Лосенок пьет молоко. Он будет жить!

— Увы! Он не пьет молоко. Он умирает.

Пришла к леснику в гости девушка, братцы и тут весь день судачат:

— Какая девушка прекрасная!

— Какая девушка ужасная!

— У нее носик прямой.

— У нее носище кривой.

— Глазки-алмазки.

— Глаза-стекляшки.

— Белые зубки.

— Черные зубищи.

— Маленький ротик.

— Огромный ртище.

— Маленькие ножки.

— Огромные ножищи.

— Она умная.

— Она дура.

— Она добрая.

— Она злая.

— Она принесет леснику счастье.

— Она принесет ему горе.

— Лучше ее нет на свете.

— Хуже ее нет на свете.

— Она работница. Весь день мыла, убирала, стирала.

— Она лентяйка. Весь день провалялась в постели.

— Она уйдет и завтра придет снова.

— Она не придет сюда никогда.

Пошел лесник с собакой Пиратом на медведя, стали братцы-следы Пирата обговаривать:

— Пират — храбрый пес.

— Пират — трусливый пес.

— У него теплая шуба, он спит на снегу.

— У него худая шуба, он прячется в избу.

— У него острые зубы, как ножи.

— У него старые зубы, как пеньки.

— Он рычит, как лев.

— Он пищит, как мышь.

— Он никого не боится.

— Он боится даже кота Ванюшку.

— Он прыгнет на медведя и спасет лесника.

— Он испугается медведя и погубит лесника.

— Лесник любит Пирата и ласкает его.

— Лесник не любит Пирата и бьет его.

Отправился лесник в лес ловить порубщиков, брат­цы и тут не унимаются:

— Лес веселый и добрый.

— Лес страшный и злой.

— Лесник поймает воришек.

— Воры убегут от лесника.

— Лесник отнимет у них топоры и пилы и отведет в село.

— Они отрубят леснику голову и зароют в снег.

— Удачно он пошел в лес.

— Уж лучше бы ему сидеть дома.

Не оставили братцы даже кота Ванюшку. И ему от них досталось.

— Кот Ванюшка — воришка и плут.

— Кот Ванюшка — честный кот.

— У него хитрющие глаза.

— У него правдивые глаза.

— Он украл у лесника мясо.

— Он не крал мяса. Он нашел его случайно в кладовке.

— А еще он украл колбасу.

— Он ее в глаза не видел.

— И съел сметану.

— Сметану съел Пират.

— Он обленился и не хочет ловить мышей.

— Он переловил всех мышей.

— Ему надо дать взбучку, нахалу.

— Его надо приласкать. Он такой несчастный.

Так прожили два братца-следа в лесу всю зиму.

А когда пришла весна, пригрело солнце, потекли ручьи, услышал лесник их последний разговор:

— Пришла весна.

— Пришла зима.

— Солнышко греет жарче.

— Солнышко греет слабее.

— Прилетели жаворонки.

— Улетели жаворонки.

— Зеленеет трава.

— Желтеет трава.

— Играют ручьи.

— Стынут ручьи.

— Снег убывает.

— Снег прибывает.

— Сегодня наш последний день.

— Сегодня наш первый день.

— В полдень припечет солнце, и мы растаем, умрем, исчезнем навсегда.

— Мы никогда не умрем, не исчезнем, мы будем жить вечно.

— Как грустно умирать! Прощайте, друзья!

— Как весело жить! До новых встреч! 

 

Старик и старуха 

В одной деревне жил старик. Был он великий мудрец. Целыми днями сидел на завалинке и думы думал.

Придет к нему кто из соседей с вопросом:

— Объясни мне, старинушка, как мне дальше быть: моя-то кобыла пала.

Он подумает немного и дает совет:

— Делай так и эдак.

И как он ни скажет делать, все хорошо получается. А если кто поперек его слова пойдет — плохо.

 Бывало, придут к нему с таким заковыристым вопро­сом — век его не разрешить, а старик морщины в гар­мошку соберет, чтобы ему лучше было думать, посидит, покумекает — и ответ готов. Решал он эти задачки, как семечки щелкал. И чем сложнее задачка, тем ему инте­ресней, словно не мысли у него в голове были, а сталь­ные лемеха плуга — так пласт за пластом и подымают, так и ворочают.

Однажды весной сидел старик на завалинке, думу ду­мал. А жена-старуха частила его, что он ленится и не вспашет поле под хлеб.

— Ладно, — говорит ей старик, — сейчас я тебе сво­ей мыслью поле вспашу. Иди, любуйся.

Пошла старуха на поле и глазам своим не верит: ле­жит поле чисто вспаханное, точно его кто на лошади поднял.

Стала она к старику приставать, чтобы он шел в ам­бар за зерном поле сеять. А старик ей в ответ:

— Не шуми, старая. Сейчас я его своей мыслью за­сею.

Удивилась старуха, не может перечить мужу. Побежала поглядеть на поле, а поле уже засеяно, на глазах зеленеет, в рост идет. Смотрит старуха на это чудо и с ужасом думает: «Что-то дальше будет?»

Созрел урожай. Говорит старик:

— Сейчас я его своей мыслью убирать буду.

Собрал старик урожай.

— Сейчас, — говорит, — я его обмолочу.

Обмолотил.

— Сейчас в муку измельчу.

Измельчил.

Только хотел сказать: «Сейчас я его испеку и сам съем», как старуха перебила его и говорит:

— А есть будем поровну.

Так они и стали жить. Испечет старуха в печи хлеб. Возьмет старик нож, отрежет ломоть хлеба, один себе, другой старухе. Испечет старуха блины, один блин ста­рику даст, другой себе кладет в тарелку.

Все съедят, а что останется, собаке кинут или кошке. 

 

Девочка и речка           

 

Одна девочка пошла за водой на речку. Увидела она, как течет речка, испугалась: «А вдруг вся вода из речки вытечет? Где я тогда возьму воду?»

Загрустила она, заплакала.

Шла мимо баба. Увидела она плачущую девочку и спрашивает:

— Ты чего плачешь?

— Как же мне не плакать, — отвечает девочка. — Пришла я за водой на речку, поглядела, как быстро те­чет речка, испугалась: «А вдруг вся вода из речки вы­течет? Где я возьму воду?»

Отвечает ей баба:

— Стоит из-за таких пустяков горевать. Возьмешь воду из ручья.

— Нет, — отвечает девочка. — Мне вода из речки нужна.

Шел мимо девочки мужик.

— Ты чего плачешь? — спрашивает.

— Как же мне не плакать, — отвечает девочка. — Боюсь я, что вся вода из речки вытечет. Где я возьму тогда воду?

— Эка печаль, — говорит мужик. — Возьмешь воду в колодце.

— Нет, — отвечает девочка, — мне вода из речки нужна.

Летела мимо девочки утка. Спрашивает:

— Ты чего плачешь?

Рассказала девочка утке про свою беду.

— Не плачь, — говорит утка. — Я тебе в клюве из дру­гой речки воду принесу.

— Нет, — отвечает девочка, — мне вода из этой речки нужна.

Сидела девочка у речки, сидела, плакала, плакала. Пока не превратилась в иву.

С тех пор стоит эта ива у реки. Печалится и плачет.  

 

Солдат-пограничник 

Жил солдат-пограничник. Охранял он от врагов родную землю. А на той стороне границы ско­пилась огромная сила врага.

 Говорит враг:

— Нас много, а солдат один. Нападем на него. Будет он из винтовки в нас стрелять — кончатся у него патроны. Будет штыком колоть — сломается у не­го штык. Будет прикладом бить — треснет приклад. Бу­дет кулаками нас бить — притомятся его кулаки. Будет ногами топтать — приустанут ноги. Будет зубами грызть — искрошатся зубы. Будет взглядом своим ог­ненным испепелять — померкнет его взгляд. Будет голо­сом своим богатырским валить — ослабнет его голос. Будет дыханием жечь — замрет дыхание. Не сможет он нас остановить, потому что нас много, а он один. Убьем мы его, захватим его землю, детей и стариков в плен уведем, а города и села разрушим.

Однажды стоял солдат в дозоре. Стоит день, стоит другой, на третий видит: прет на родную землю враг, и сила врага огромна.

Говорит солдат:

— Буду с врагом биться до последнего вздоха.

Стрелял солдат во врага из винтовки. Десять тысяч врагов от его метких выстрелов полегло. Кончились патроны. Колол он врага штыком. Десять тысяч врагов от его острого штыка полегло. Притупился у солдата штык. Бил он врага прикладом. Десять тысяч врагов от его приклада полегло. Раскололся у солдата приклад. Дубасил он врага кулаками. Десять тысяч врагов от его кулаков полегло. Притомились у солдата кулаки. Топ­тал солдат врага ногами. Десять тысяч врагов от его ног полегло. Приустали у солдата ноги. Грыз он шеи врагов зубами. Десяти тысячам врагов шеи перегрыз. Искроши­лись у солдата зубы. Валил он врагов своим богатыр­ским голосом. Десять тысяч врагов от его голоса полегло. Ослаб у солдата голос. Испепелял он врага своим взглядом. Десять тысяч врагов испепелил он своим взглядом. Померк его взгляд. Жег он врага своим дыханием. Десять тысяч врагов сжег он своим дыханием. Замерло у солдата дыхание.

Говорит солдат:

— Простите меня, люди добрые, простите, матери и сестры, дети и старики, нечем мне больше врага бить, умираю. Но не захватит враг родную землю, не разрушит города и села, не угонит в рабство детей и стариков, не будет он над родной землей измываться, потому что я и мертвый их одолею.

 Лег он на землю, глаза закрыл, руки по сторонам разбросил, лежит солдат на родной земле недвижим, лишь один волосок на его голове ветер колышет.

Подбежали враги к солдату, увидели, как на его го­лове ветерок волосок колышет. Страх взял их души, бросились они от солдата да сами себя насмерть потоптали. 

 

Старуха и белье 

Постирала старуха белье. Вынесла во двор су­шить. Стала развешивать на веревку:

— Сюда наволочки, сюда простыни, сюда пододеяльники. А полотенце куда?

Полотенце у старухи не помещается на ве­ревке.

Стала она перевешивать белье:

— Сюда наволочки, сюда полотенце, сюда простыни. А пододеяльник куда?

Пододеяльник у старухи не помещается.

Опять перевешивала она белье:

— Сюда полотенца, сюда простыни, сюда пододеяль­ник. А наволочки куда?

Теперь наволочкам на веревке нет места.

Рассердилась старуха, бросила наволочки:

— Ну так девайтесь куда хотите!

Не успели наволочки упасть на землю, подхватил их ветер. Превратились наволочки в гусей. Поднялись гуси в небо. И улетели. 

 

Сказочник, гусь и гусиное перо 

Жил сказочник. Был у него гусь. Начнет ска­зочник рассказывать сказку, только скажет: «Жили-были» — увидит приятеля, захочется ему поговорить с другом, говорит он гусю:

— Я пойду к приятелю, а ты доскажи сказку.

Уйдет сказочник к приятелю, а гусь досказывает сказку.

Начнет рассказывать сказку гусь, только скажет: «Жили-были» — увидит на поле зеленый горох (очень он любил зеленый горох), скажет сказочнику:

 — Ты доскажи сказку, а я пойду поем зеленого го­роха.

Начнет гусь есть зеленый горох, а сказочник за гуся рассказывает сказку.

Так они и выручали друг друга.

Однажды рассказывал сказочник сказку, только на­чал: «Жили-были» — увидел приятеля и говорит гусю:

— Я пойду к приятелю, а ты доскажи сказку за меня.

Стал гусь рассказывать сказку, увидел в поле зеле­ный горох. Захотелось гусю отведать зеленого гороха. Как тут быть? Кто будет рассказывать сказку дальше?

Встряхнул гусь крыльями, выронил из крыла перо. Говорит гусь перу:

— Ты, перо, рассказывай сказку, а я пойду поем зе­леного гороха.

Пошел гусь есть зеленый горох, а гусиное перо ста­ло рассказывать сказку и досказало ее до конца. 

 

Козел и заяц 

Козлик, миленький, дай листок капусты!

— Зачем?

— Голоден я.

— А почему голоден?

— Ничего не ел.

— А почему не ел?

— Не было у меня.

— А почему не было?

— Утром проспал, вот и не хватило.

— А почему проспал?

— Ночью лег поздно.

— А почему лег поздно?

— Бегал по полям, по огородам, искал, чего бы по­есть, да ничего не нашел. Ну так дашь?

— У меня, заяц, у самого нет. 

 

Уф! 

Жил мужик. Однажды он шил сапоги. До поло­вины дошил — надоело. «Пойду-ка я лучше дом срублю». Взял топор. До половины дом срубил. Надоело. «Вскопаю лучше в огороде грядку». Взял лопату, до половины грядку вскопал. И это не интересно. «Наношу-ка я лучше в боч­ку воды». Взял ведра, до половины бочки наносил. Бро­сил. «Сапоги шить веселее». Взял сапоги, а они располз­лись. «Не беда, — говорит, — пойду дом дорублю». А дом развалился. «И это не страшно. Огород докопаю». При­шел, а огород кустарником зарос. «Воды доношу». За­глянул в бочку, а она рассохлась. Остался мужик ни с чем.

У нас с вами не так. Мы сапоги сошьем. Дом сру­бим. Огород вскопаем. Воду в бочку наносим. У нас все есть. Уф!

 

Умные сапоги 

У одного лесника были сапоги. До чего же они бы­ли умны!

Однажды возвращался лесник из леса домой. Попалась ему развилка: одна дорога направо ведет, другая — налево. По какой дороге идти домой? Решил идти лесник по левой дороге.

Только ступил на левую дорогу, а сапоги ему и говорят:

— Не ходи по левой дороге, иди по правой.

— Это почему? — удивился лесник.

— Потому что по левой дороге тебя беда ожидает.

— Какая еще беда? — удивился лесник еще больше.

— А такая, — говорят сапоги. — Пойдешь ты по левой дороге, попадется тебе мост, от старости он под то­бой рухнет, упадешь ты в реку, станешь тонуть, выта­щит тебя из реки проходящий грибник — только тогда домой попадешь.

Не поверил лесник своим сапогам.

— Вздор все это, — говорит. — Я по левой дороге сто раз ходил, и ничего со мной не случилось.

— Ты как хочешь, а мы не пойдем, — сказали лесни­ку сапоги.

— Не пойдете, так идите сами, — ответил им лесник.

Снял он с ног сапоги, пошел по левой дороге, а са­поги по правой. Дошел до моста, мост под ним рухнул, упал лесник в реку, стал тонуть, услышал его крик про­ходящий грибник, прибежал на помощь, вытащил. Вы­мок лесник. Не обсыхая домой побежал. Открыл дверь избы, глядит, а сапоги под лавкой лежат.

— Ну, кто прав? — спрашивают.

Ничего не сказал лесник. Но с тех пор стал слушать­ся своих сапог. Какой они ему совет дадут — не пере­чит. 

 

Клюква-кислятина 

Были в лесу ягоды сладкие-пресладкие: сладкая земляника, сладкая черника, сладкая малина, сладкая костяника, сладкая морошка, сладкая ежевика, сладкая брусника и клюква-кислятина.

Летом поспели ягоды, зарумянились, соком налились. Пришли дети в лес ягоды собирать: сладкую землянику, сладкую чернику, сладкую малину, сладкую костянику, сладкую морошку, сладкую ежевику, слад­кую бруснику. Одна клюква никому не нужна — больно кисла!

Осталась клюква зиму зимовать. Терпела она снег и морозы. Дожила до весны. Пришли дети весной в лес, а лес гол, нет в нем ни сладкой земляники, ни сладкой черники, ни сладкой малины, ни сладкой костяники, ни сладкой морошки, ни сладкой ежевики, ни сладкой брусники. Одна клюква на болоте лежит.

Попробовали дети клюкву, а она сладкая-пре-сладкая, слаще всех ягод на свете. И каждый ее ест, кто го­разд, — и человек, и зверь, и птица. 

 

Гусь 

Жил гусь. Однажды весной отправился гусь на озеро. Шел он мимо леса, мимо поля, мимо тетеревов, мимо капканов, мимо овец, мимо сторожевых собак, мимо стада коров, мимо пастухов.

Гналась за гусем рысь. Бежала рысь мимо леса, ми­мо поля, а как мимо тетеревов пробегала — не утерпе­ла, бросила гусиный след, к тетеревам повернула да в капкан попалась. Гнался за гусем волк. Бежал волк мимо леса, мимо поля, мимо тетеревов, мимо капканов, а как мимо овец пробегал — бросил гусиный след, к овцам завернул, тут его собаки задрали. Гнался за гусем медведь. Бежал медведь мимо леса, мимо поля, мимо тетеревов, мимо капканов, мимо овец, мимо сторожевых собак, а как мимо коров пробегал — бросил гусиный след, к стаду повернул, тут его пастухи и прибили.

Гналась за гусем лиса. Бежала лиса мимо леса, ми­мо поля, мимо тетеревов, мимо капканов, мимо овец, мимо сторожевых собак, мимо стада коров, мимо пас­тухов. Кралась лиса к гусю осторожно. Вот он, гусь, со­всем рядом. Открыла лиса пасть, чтобы гуся схватить. Хвать! — да в воду упала. А гуся-то нет. Добрался гусь до озера. Сидит на воде, «га-га-га!» — кричит, весне ра­дуется. 

 

Путник

1. Путник и пустой дом 

Жил один путник. Шел он по дороге. Постучал в пустой дом.

— Кто там? — спросили его из-за двери.

— Это я, — ответил путник, — пустите пере­ночевать.

— Как же тебя пустить, — ответили ему, — в доме-то никого нет. Иди, братец, своей дорогой.

И путник побрел дальше.

Возвращался он старой дорогой. Попался ему пустой дом. Попросился путник открыть ему дверь и пустить переночевать.

— Тебе же русским языком сказали, — ответили ему, — что в доме никого нет. Как мы тебе откроем? Или ты глухой?

— А я войду и сам себе открою, — сказал путник.

— Ну, если так, тогда входи, — сказали ему.

И путник вошел в дом.

Шел путник старой дорогой. Подошел к пустому дому.

— Так я войду в дом и открою? — спрашивает.

— Зачем же тебе входить, когда ты уже здесь, — от­ветили ему. — Располагайся как хозяин и устраивайся на ночлег.

И путник устроился на ночлег.

Шел путник старой дорогой, подошел к пустому дому.

— Если я сюда вошел, то могу еще войти?

— А разве ты входил?

— А где же я ночевал? Разве не в этом доме?

— Нет.

— Открывал дверь не в этом доме?

— Нет.

— И входил не в этот дом?

— Сказано тебе, нет.

— В какой же дом я тогда входил?

— В другой. А из этого дома ты еще никуда не выхо­дил.

 

2. Путник и лодка 

Подошел путник к реке. На берегу лодка. Сел он в лодку, а ему говорят:

— В первый раз предупреждаем, не трогай лодку.

Не послушался путник. Ему опять:

— Вернись, говорим во второй раз.

Оглянулся путник: вокруг никого нет. «Это, видимо, мне послышалось», — подумал он. Только взялся за вес­ла, а ему:

— Говорим в последний раз, не трогай лодку.

— Да кто это меня стращает, никого я не боюсь, — удивился путник.

— Мы, — ответили ему и выбросили из лодки.

Хорошо, умел он плавать, а не то бы утонул.

Подошел путник к реке.

— Можно, — говорит, — взять лодку и переплыть реку?

— Плыви, — отвечают ему.

Взял он лодку, отплыл несколько метров и спраши­вает:

— Можно мне переплыть реку?

— Сказано тебе, плыви, — говорят ему.

Отплыл путник на середину реки и спрашивает:

— Можно мне переплыть реку?

— Так ты смеяться над нами вздумал? — говорят ему. — Вот тебе за это! — И выбросили вон из лодки.

Хорошо, и тут он не утонул.

Подошел путник к реке.

— Опять смеяться над нами вздумал? — спрашива­ют его.

— Я, — отвечает путник, — не смеюсь. Мне реку пере­плыть нужно.

Сел он в лодку и поплыл на ту сторону.

— Ты серьезно над нами не смеешься? — спраши­вают его.

— Конечно, серьезно, — отвечает.

Доплыл путник до середины реки. А ему говорят:

— А может, тебе только кажется, что ты не смеешь­ся, а на самом деле ты смеешься?

— Нет, не смеюсь я, не смеюсь, — говорит путник.

— Ну и дурак, — говорят ему, — тоже нашелся серьезник. — И бросили путника в воду. И тут он выбрался на берег.

Подошел путник к реке и улыбается.

— Ты чего? — спрашивают его.

— Смешно, — отвечает путник.

— Ну-ну, смейся, смейся, — говорят ему.

Сел он в лодку, смех его разбирает.

— Что с тобой стряслось? — говорят.

— Ничего, — отвечает путник.

Несколько метров отплыл, так и закатывается, так и заливается.

— Ты что, парень, белены объелся? — говорят.

— Какой белены, — отвечает путник. — Смешно мне.

До середины реки доплыл, от смеха грести не может. Весла бросил, хохочет, вот-вот лопнет.

— Кажется, накатило на него основательно, — гово­рят. — Пока ничего худого не случилось, надо охладить человека. — Взяли и выбросили в воду.

Тут путнику и вправду было не до смеха.

 

3. Путник и кувшин

Устал путник. Сел у дороги. Пить ему захотелось. Глянул в кувшин, а тот пуст.

— Если я не напьюсь воды, я умру, — говорит пут­ник.

— Зачем тебе умирать? — отвечают ему. — Бери кув­шин и напейся.

— Как же мне напиться, если он пуст? — говорит пут­ник.

— Для кого пуст, а для тебя полон.

Взял путник кувшин, а он и вправду полон. Напился, тем и спасся от смерти.

Опять путнику захотелось пить. А под рукой один пустой кувшин.

— Если я не напьюсь, умру я, — заплакал путник.

— Не плачь, — сказали ему, — бери кувшин и пей.

— Разве я не выпил всю воду в прошлый раз? — го­ворит путник.

— Выпил, а сейчас снова пей на здоровье.

Взял путник кувшин и напился до отвала.

Пить в следующий раз ему захотелось. Заголосил он:

— Кувшин пуст, а я пить хочу! Умру от жажды.

— Не пуст кувшин, — отвечают ему, — а полон и всег­да будет полон, и сегодня, и завтра, и послезавтра, от начала и во веки веков. Понял ты или нет?

— Понял, — отвечает путник.

— А понял, так пей смело.

Напился путник и в этот раз.

В дороге всякое случается. Жажда путника доняла. Плачет он:

— Умру от жажды!

— Он что, с ума нас свести хочет? — говорят.

— Он, видимо, нас дурачит, — говорят.

— Эй, ты, — говорят путнику, — пей и заткни свою глотку.

— Как же я буду пить, если кувшин пуст.

— А ты пей, и он будет полон. Тебе что в прошлый раз сказали? Сказали, что будет вода или нет?

— Будет.

— Всегда будет?

— Всегда.

— Что ж ты вопишь и не пьешь?

— Я думал, что воды не будет.

— Сейчас мы тебе покажем, будет там вода или нет, — сказали ему и обрушили на путника поток воды.

Чуть он не захлебнулся.

 

4. Путник и ущелье

Остановился путник перед ущельем. Внизу бездна. Дальше дороги нет.

— Иди, — говорят ему.

— Я боюсь, — отвечает путник.

— Не бойся, дурачок, — говорят. — Не упадешь.

— Нет, — отвечает путник, — лучше я поверну назад.

— Говорим тебе, иди, — говорят путнику.

Взяли его за шиворот и пихнули в ущелье. Ступил путник по воздуху одной ногой — не падает. Ступил другой ногой — держит.

Так он по воздуху и перебрался через ущелье.

Подошел путник к ущелью. Ступил нерешительно но­гой в ущелье — не упал.

— Молодец, — подбадривают его, — вот это смельчак.

Ступил он другой ногой. И тоже не упал.

— Так всегда поступай, — хвалят.

И тут перебрался он через ущелье.

Попалось путнику ущелье. Не раздумывая, зашагал он по воздуху как по твердой дороге.

— Не слишком ли ты храбришься? — спрашивают путника.

— Нет, — отвечает он. — В самую норму.

И тут одолел он ущелье.

Увидел путник ущелье. И с радостью бросился в бездну.

— Стой, — кричат ему, — не беги, упадешь и разо­бьешься!

А он не слушает. Схватили за шиворот, а он выры­вается. Вырвался. Затопал по воздуху через ущелье. Встал посреди ущелья и давай прыгать, пробуя, прочно ли стоит.

— Безумец, — говорят ему, — допрыгаешься ты на свою голову.

— Не допрыгаюсь, — отвечает путник.

Попрыгал путник. Лег, полежал. Поспал на самой серединке ущелья. И отправился дальше.

 

5. Путник и собака

Как выразить то, что невозможно выразить? — спросил путник собаку.

— Очень просто. Не выражай того, что можешь вы­разить, — ответила та.

— А как не выразить то, что можно выразить?

— Выражай то, что невозможно выразить.

— Как увидеть то, что невозможно увидеть, — спро­сил он собаку.

— Не замечай того, что можно увидеть, — ответила она.

— А как не замечать того, что можно увидеть?

— Замечай то, что невозможно увидеть.

— Как услышать то, что невозможно услышать? — спросил путник собаку.

— Не слушай то, что можно услышать, — ответила та.

— А как не слышать то, что можно услышать?

— Слушай то, что невозможно услышать.

— Как выразить то, что невозможно выразить, не выражать того, что можно выразить, увидеть то, что не­возможно увидеть, не видеть того, что возможно уви­деть, услышать то, что невозможно услышать, не слы­шать то, что можно услышать? — спросил путник со­баку.

— А вот так, — сказала собака. Подняла заднюю но­гу, помочилась и побежала по своим делам.

 

6. Путник и осел

Встретил путник на дороге осла.

— Как дела? — спрашивает путник осла.

Осел молчит.

— Куда путь держишь?

Осел ни слова.

— Ты что, глухой?

— Он не глухой, — ответили путнику, — но на глупые вопросы не отвечает.

— А разве я задаю глупые вопросы?

— А разве умные?

— Обыкновенные.

— То-то и оно.

Встретил осел путника.

— Как дела? — спрашивает осел путника.

Путник молчит.

— Куда путь держишь?

Путник ни слова.

— К тебе, человек, обращаюсь, — говорит осел. — Или ты меня не понимаешь?

— Он тебя понимает, — ответили ослу, — но боится сказать тебе какую-нибудь глупость.

— Вот оно что, — удивился осел. — В таком случае и я помолчу.

Встретились осел с путником на дороге.

— Как дела? — спрашивает путник осла.

— Прекрасно, — отвечает осел. — А у тебя как?

— И у меня хорошо. Куда путь держишь?

— Вперед. А ты?

— Назад. Что хорошего видел?

— Да разное. А ты?

— И мне кое-что пришлось.

Поговорили они о том, о сем, славно поговорили, все новости обсудили, стали прощаться.

— Славный ты осел, — говорит путник.

— Славный ты путник, — говорит осел.

— Будь здоров, — говорит путник ослу.

— И тебе здоровья, — отвечает осел.

— Привет родным.

— И ты своим кланяйся.

— Счастливого пути.

— Гладкой дороги.

— До свиданья.

— Прощай!

Встретились они на дороге.

— Как дела? — спрашивает путник осла.

— А тебе какое дело? — отвечает осел.

— Куда путь держишь?

— Это тебя не касается.

— Что видел хорошего?

— Что видел, все мое.

Постояли они, помолчали.

— Глуп ты, осел, — сказал путник.

— А ты еще глупее.

— Век бы с тобой не встречаться.

— Да и с тобой радости не много.

— Провались ты в яму.

— Сломай ногу на дороге.

— Тьфу на тебя.

— И на тебя тьфу.

Отвернулись они и разошлись.

 

7. Путник и три птенца 

Шел путник по лесу. Упал из гнезда птенец. Поднял он птенца, положил в гнездо. Несколько шагов отошел, из второго гнезда упал птенец. Положил он и этого птен­ца в гнездо. А тут из третьего гнезда птенец валится. Поднял путник птенца, положил в гнездо и говорит:

— Трех птенцов я поднял, три добрых дела сделал. Где же благодарность?

— А вот она, — сказали ему, — и взгромоздили на го­лову три гнезда с птенцами. Так он с гнездами на голове и ходил, пока птенцы не подросли и не улетели.

Идет путник по лесу. Упал из гнезда птенец, поло­жил он птенца в гнездо. Упал второй птенец. Положил птенца путник в гнездо. Упал третий птенец. Поднял путник и этого птенца и говорит:

— Трех птенцов я поднял, три добрых дела сделал. Где осуждение?

— А вот оно, — сказали ему и взгромоздили на го­лову гнезда с птенцами.

Пришлось ему с гнездами на голове ходить, пока птенцы не улетели.

В третий раз идет он по лесу. Опять из гнезда птен­цы валятся. Положил путник птенцов в гнездо.

— А теперь что будет, благодарность или осужде­ние? — спрашивает.

— А вот что! — говорят ему и опять взгромоздили на голову гнезда с птенцами. И опять он с птенцами ходил.

В четвертый раз шел он по лесу, поднял птенцов, час, другой ждет, что дальше будет. Только рот раскрыл, чтобы спросить, а ему говорят:

— Иди, добрый человек, своей дорогой и не испыты­вай судьбы.

 

8. Путник, пастух, орел, козел и осел

Что нового? — спросил путник стоящего пастуха.

— Орел летит, — ответил пастух.

— Что нового? — спросил путник летящего орла.

— Козел бежит, — ответил орел.

— Что нового? — спросил путник бегущего козла.

— Осел лежит, — ответил козел.

— Что нового? — спросил путник осла.

— Пастух стоит, — ответил осел.

 

9. Путник и волк

Повстречал путник волка.

— Съешь ты меня или нет? — спрашивает путник волка.

— А как же, — говорит волк, — конечно, съем.

— Сейчас или потом?

— Сейчас.

— А потом?

— Как же я потом тебя съем, — говорит волк, — если я тебя сейчас съем?

— Ну, тогда ешь, — говорит путник.

Разинул волк пасть и проглотил путника.

Шел путник, повстречался ему волк.

— А теперь ты меня съешь? — говорит путник.

— Съем.

— Как же ты меня съешь, если ты меня в прошлый раз съел?

— И в самом деле, — сказал волк. — Как мне тебя съесть?

— А никак, — сказал путник и зашагал дальше.

Шел путник, а навстречу ему волк.

— И теперь съесть меня небось хочется? — говорит путник волку.

— Да уж что душой кривить, очень хочется.

— Как же съешь?

— А так, съем, да и всё, только не знаю, как.

— Съешь меня за тот раз, в который не съел, а по­том и за этот возьмешься, — сказал путник.

— Вот спасибо, научил, — обрадовался волк, рази­нул пасть и проглотил путника. А путник пошел своей дорогой.

И еще раз свела их дорога.

— Съем я тебя, — говорит волк, — и за тот раз, и за этот, и за все другие разы, чтобы не досаждал ты мне больше.

— Отлично, — сказал путник, — лучше ничего не мо­жет быть.

Разинул волк пасть и проглотил путника. А путник пошел дальше.

Приобрести книги

Бориса Сергуненкова 

График работы:
Пн-Пт с 9:00 до 18:00
Сб-Вс с 10:00 до 17:00